Рудольфа Додонова, автора этого материала, уже нет в живых. С 1987 года он жил в Москве, мучимый тяжёлой болезнью. Ветераны-первостроители Братска, кто видел рукопись очерка, назвали его правдивым, оригинальным повествованием, которое будет интересно читателям.
Кончалось время экскаваторов, как когда-то бои гладиаторов. У меня наоборот – в личной жизни появился к свадьбе поворот. Весна 1966 года – моя весна. В ту весну багульник цвёл для меня. Заледенелые на берегу Братского моря кусты были полны красоты. Каждое воскресенье было везеньем и счастливой долей – в апреле я познакомился с Олей. Но два месяца, а по другому счету – несколько воскресений, промелькнули стрелой, и на каникулы она уехала в Ржев, домой. Июльская жара везде зовет к воде. Даже к ледяной Ангаре. Куда еще летом податься в Седаново? Иначе упустишь момент рождения природы заново. Июль здесь единственный месяц теплый. И если не жрут комары, он вызывает радостные вопли. Но вот беда – только на Братском море на метр в глубину прогревается вода. Земля также предательски холодна. Прогревается только воздух после обеда, когда нет северного ветра и отсутствуют облака.
Встреча с Олей в августе у меня. Вот почему июль в Седаново впервые встречаю я. Самый лучший коллектив, когда в нём трое. Молодость и наивность троих легко на подвиги вдохновляют, А солнечной летней порой и радостью переполняют. Именно такие оказались в июле на берегу холодной реки, в деревне, где жители одни старики. Рядом со мной были Виктор Федюнин и Галя Товкис, его подруга. Мы вправе могли считать себя элитой среди, старожилов глухой окраины внутри заколдованного круга. Круг заколдовала Кузькина мать. Помните, Хрущёв обещал её американцам показать. Подопечные этой матери должны себя попеременно то испытывать, то бичевать. Испытание водкой происходит чаще и дольше всего, с максимальным эффектом зимой. Одной из составляющих эффекта является решение проблемы «свой-чужой». После испытания запоем у многих наступает состояние самобичевания. Многим кажется, что с водкой не страшны другие испытания. Но мы то элита. И у нас свое корыто… Так вот, летней порой, природа дала Виктору и мне случай себя испытать ангарской струей. Свидетельствую, ледяная струя, в которую бросился я смело, как бы обожгла все теплолюбивые места тела. К псевдо ожогу добавилось ощущение силы и скорости воды, которая схватила тебя и несет. Дальше возник страх, что не туда унесет. Лихорадочно к берегу начинаю грести я. Только там меня выпустит из когтей ледяная струя. Небольшой подвиг, можно сказать, совершён. Круг Кузькиной матери не поврежден. Я бодр и весел, и не смешон…
Мой отпуск был в августе, и мы заранее договорились с Олей встретиться в Москве в определенный день и час. Что-то впереди будет у нас? К счастью, в Москву меня смог доставить самолёт. Полет над таёжным океаном стал отдыхом и зрелищем без забот. Россия сверху скорее архипелаг, где разъединённость главный враг и причина дефицита цивильных благ. Архипелаг разъединенных городов-островов, он же архипелаг разъединенных умов. Он – причина раннего склероза мозгов лишенных дельной информации. И победа количества над качеством, грозящая деградацией нации. От неё множатся чиновники и офицеры, но скоро, как ихтиозавры, деградируют инженеры. Инженеры подвластны чиновникам в такой степени, что им трудно ладить. Кроме того, они числятся прослойкой, на которую не грех нагадить. Спасаясь, одни инженеры уходят в запой, другим удаётся в чиновники пробиться. Там, наверху, они уже правящий класс, там можно классно импортом обарахлиться. И вот я лечу в столицу, где аскетизм не в моде. На главном острове я понюхаю цивилизации. Затем вновь умчусь на периферию, где инженеры, одновременно, и ходячие облигации, и прослойка, лишенная деловой информации.
Рудольф и Ольга Додоновы (фото автора).
Я прилетел в Москву заранее и вовремя пришел на свидание. А она опоздала на час, и его бесконечность я еще помню сейчас. Потом начались волшебные встречи около Университета, где позже учились наши дети. Чудеса все-таки не редкость на свете. Какие чудные скамейки были там. Мы радовались друг другу, погоде, кустам и цветам. У счастливых все встречи неповторимы, и ни на что не похожи. К нашему счастью в садах МГУ почти не бывает прохожих. Мы не ощущали отсутствия у нас банковских билетов. Но чувствовали себя богатейшими на всей планете… Боже, какую тоску своим словом и видом нагнала на нас дама, назначившая регистрацию в будний день. Чиновникам чужую радость всегда загубить не лень. Но их тугоумие позволяет их обходить, вопреки им радоваться жизни и по лесам бродить. Наша идиллия и осенью не нарушалась, и в октябре для нас весна продолжалась. Тогда во многом мы были невежды. Но шестидесятые годы всем подавали надежды. Целых полвека штормило человеческое море, и с тех пор прошло не так уж много лет. Было чувство, что где-то рядом спрятан в счастье билет. Многие помнили, как вместо мирной рабочей недели бесконечно царили огненные метели. Но после кошмаров жизнь расцветала снова…
В кратком своём мемуаре раскрыть я не смог характеры лиц, находившихся в дружбе со мной. Мало сказал о Братске, бывшем тогда яркой новой звездой. Попытаюсь исправить эти упущения. В следующем разделе расскажу, как могу, своё понятие Братска и о некоторых, связанных с ним, ощущениях.
Рудольф Николаевич Додонов.