Сладкие сны

Поверь, мой милостивый читатель, что всё нижеизложенное – не более, чем плод моей медленно выздоравливающей фантазии. Раньше-то, признаться, испытывал значительное фантазийное закрепощение в силу своей природной трусости, да и былое, чего греха таить, придворное борзописательство не лучшим образом сказывалось на творческих позывах. Но настал всё же долгожданый момент мозгового просветления, за что я искренне благодарю моего неустанного вдохновителя – дай Боже многие ему лета! – нежнейшей души городского управителя или, если по-культурному, мэра города Братска Сергея Васильевича Серебренникова. Вот уж вдохновил так вдохновил! Не скрою, что истинной причиной моего творческого зуда стала примитивная зависть к его неоспоримым заслугам перед городом и перед каждым братчанином в отдельности, к его полковничьей доблести, целеустремлённости, похвальному бескорыстию и неимоверной скромности.

Но есть и ещё одна не менее серьёзная причина моей литературной одержимости – это бурная деятельность неутомимой возмутительницы городского спокойствия, правдоискательницы, укротительницы чванливых и лживых чиновников, благоустроительницы, утешительницы незаслуженно обиженных и просто, как говаривал господин Гоголь, женщины приятной во всех отношениях. Да-да, речь о госпоже Кутергиной. С ней и вправду не соскучишься. Ведь сидел же я мирно на кухонке, пивко потягивал, округлившийся животик довольно поглаживал… и на тебе: пишет Кутергина в своих интернетах, что де мэр якобы претендует на звание Почётного гражданина города Братска. В сильнейшем душевном возбуждении заметался я по кухне в шлёпанцах на босу ногу, дважды с бранными словами сбив ни в чём неповинную табуретку – зависть душила меня стальными щупальцами: ну почему не я, а он?! я-то чем хуже?! ну не моя же вина, что он полковник, а я простой сержант! И если бы не испытанное средство – триста капель валерьянки – то ни за что бы не забылся этим тревожным и в то же время сладким до невозможности сном…

… Над белой открытой верандой, где-то на Черноморском побережье Крыма, весело щебетали птицы. Изумрудные волны, что-то ласково ворча, мягко набегали на серые просолённые камни преткновения. За изящно накрытым чайным столиком, одетые во всё белое мэр города Братска Сергей Васильевич Серебренников и элегантная председатель Думы этого же города Лариса Михайловна Павлова пили чай из медного пузатого самовара и о чём-то неспешно беседовали, лениво помешивая в чашках серебряными ложечками. Всё как будто складывалось благополучно: переговоры по поставкам в Братск сакской лечебной грязи завершились успешно, и уже в следующем месяце студенты-братчане отправятся в Крым на уборку урожая персиков и абрикосов. Вот повезло-то ребятишкам! – отдохнут и насытятся вволю витаминами. Возможно, в скором времени и крымские чиновники с предпринимателями нагрянут в Сибирь на заготовку леса. Сотрудничество должно быть взаимовыгодным.

Лариса Михайловна, глядя на заметно уставшее лицо мэра, загадочно улыбнулась: – А у кого-то скоро круглая дата… Надо бы отметить это событие чем-нибудь особенным… – Мэр молчал, чуть натянуто улыбнувшись в ответ. – Сергей Васильевич, – кокетливо продолжала Лариса Михайловна, – а почему бы вам не стать Почётным гражданином города Братска?.. Это и статусно, и креативно, и вполне заслуженно, но главное, беспрецедентно в новейшей истории города. А? Как выдумаете?

Повздорившие из-за чего-то чайки с громкими криками замельтешили над морем; у самой линии горизонта закурчавились сизые дождевые облака.

– Ну, скажете тоже, Лариса Михайловна… – засмущался Сергей Васильевич. – Вы же не хуже меня знаете, насколько это хлопотно… Помните, как делили почётное звание между депутатом Егоровым и ветераном Закопыриным? Врагу не пожелаешь… Не голосование же вновь устраивать!.. Хватит, наголосовались… По одной только комфортной городской среде сколько натерпелись… Да и перед губернатором неудобно…

Белоснежный круизный лайнер басовито напомнил о себе на рейде. Из окна отеля доносилась озорная песенка из старого детского фильма “папа у Васи силён в математике…”

Серебренников поднялся из-за стола, прошёлся, массируя затылок, по веранде и, хитро глянув на председателя Думы, беззвучно засмеялся и проговорил:
– Не хотел рассказывать, но расскажу… – Лариса Михайловна замерла в нетерпеливом ожидании. – Сон мне сегодня приснился. – Мэр снова хохотнул. – Прямо-таки созвучный вашим словам… Будто прогуливаюсь я поздним вечером по Приморской улице, в аккурат возле памятника нашему легендарному начальнику Братскгэсстроя Ивану Ивановичу Наймушину. Вдруг вижу, Иван Иванович медленно сходит с постамента и тоже начинает неспешно прогуливаться, по сторонам с интересом поглядывает. Страшно мне стало, а что если начнёт расспрашивать меня про городские дела… – про дороги там, про благоустройство, про другие наши городские “болячки”… Опять же, и не поздороваться с ним не посмел. Короче, собрался с духом и кричу ему: “Добрый вечер, Иван Иванович!”

…Тут я позволю себе прервать уважаемого Сергея Васильевича, драгоценный мой читатель, и для экономии времени и бумаги постараюсь кратко изложить содержание этого необычного по всем статьям сна мэра Серебренникова. Итак, поехали дальше.

… Услышав приветствие, Наймушин нахмурился и спросил: – Кто здесь? Назови себя, добрый человек! – Серебренников без промедления что есть мочи крикнул: – Я здешний мэр!.. Серебренников!.. Сергей!.. – Фонари возле памятника вздрогнули. – Чего же ты так громко кричишь, сынок? – укоризненно покачал головой Иван Иванович. – Я же не глухой. Что-то не могу разглядеть тебя… – Наймушин стал напряжённо щуриться – И очки куда-то подевались… – Он похлопал себя по карманам. – У тебя бинокль есть? Или микроскоп на худой конец… – Серебренников отрицательно замотал головой: – С собой нету, Иван Иванович… – Тогда сбегай через дорогу в библиотеку, – попросил Наймушин, – возьми у них табуретку и встань на неё. Не могу разговаривать с человеком, пока не увижу его отчётливо.

Сергей Васильевич, не мешкая, исполнил просьбу. Наймушин чуть наклонился и начал внимательно разглядывать мэра. Потом, улыбнувшись, ласково протянул:

– О-о, да ты, судя по выправке, полковник. Молодец, уважаю полковников. У меня их немало на стройке работало, а один, твой тёзка, Сергей Кузьмич, даже замом по быту и кадрам был. Конкретный мужик, побольше бы таких… Ну ладно, – Наймушин потрогал огромной рукой массивную папку, – рассказывай, как тут у тебя дела, какие достижения, проблемы какие… Да, кстати, подсажи-ка мне, кто сейчас в Братске первый секретарь горкома партии, кто председатель горисполкома, кто в состав бюро горкома входит… В общем, давай по порядку…

Серебренников, резко смахнув с лица мимолётную тень растерянности, и силясь говорить как можно увереннее, бодро произнёс: – А у нас, Иван Иванович, теперь всё по-новому: власть коммунистов упразднили, и особым распоряжением ввели демократию, так сказать… Но комсомольские сердца до сих пор горят неугасимым огнём…

– Подожди, – перебил Наймушин, – а как же без партии-то, без руководящей и направляющей силы?.. – Теперь уже мэр снисходительно улыбнулся: – Почему же без партии, Иван Иванович, партия есть. В народе именуют её партией власти. Силища у неё, – Серебренников согнул в локте левую руку и хлопнул себя по бицепцу, – во! Она непобедимая, наша партия, и ничем не слабже КПСС: и генеральный совет у неё, и президиум генерального совета… Ну, типа Политбюро, что при коммунистах было… И никто не может победить нашу партию, как только не пытались: и очерняли, и поражение предрекали на каждых выборах, а ей всё ничего… И это потому, что она истинно народная, что народный дух в ней крепок, что твой бетон…

– Постой, – опять перебил мэра Наймушин, – так если есть партия, то ведь и первый секретарь горкома должен быть… Что-то не пойму я тебя… – Серебренников вновь снисходительно улыбнулся, и, смущаясь, обронил: – Ну, если по-старому представлять, то я как бы первый секретарь горкома и есть…

– А как же тогда без председателя горисполкома? – продолжал недоумевать Наймушин. – Кто партийные директивы будет исполнять? Тоже не понятно…

– Чего же тут непонятного, Иван Иванович? – засмеялся мэр. – Получается, я и председатель горисполкома со всеми полномочиями, как тогда…

– Тогда кто горсоветом управляет, депутатским корпусом? – не унимался Наймушин. – Серебренников вынул из кармана носовой платок и утёр вспотевшее от напряжения лицо. Над головой весело мерцали осенние звёзды. Откуда-то послышалась старая комсомольская песня, наполнив напряжённое сознание мэра знакомыми с юности словами: “… Есть традиция добрая в комсомольской семье: раньше думай о Родине, а потом о себе…” Он тряхнул головой и снова бодро заговорил:

– Так вот ведь какая штука получается, Иван Иванович: депутатский Совет в Братске упразднили, и теперь у нас городская Дума. Там, значит, депутаты теперь заседают. А управляет Думой… Ну, можно сказать, мой зам по работе с депутатами Лариса Михайловна. Честно скажу: легко мне с ней работается, можно сказать, с полуслова понимаем друг друга. Никаких тебе конфликтов, никаких недоразумений. Я говорю: Лариса Михайловна, надо, а она мне по-комсомольски решительно: есть, Сергей Васильевич! Депутаты-то, Иван Иванович, они же как дети малые – обидчивые, настырные, вредничают порой… Всё-то им разжуй, всё объясни: как надо голосовать, почему так надо голосовать… Лариса Михайловна строга с ними, как воспитательница в детском саду… Но, слава Богу, справляемся: где с помощью партийной дисциплины, где ещё какие эффективные рычаги вразумления находятся… Одним словом, демократия нам помогает разговаривать с депутатами на цивилизованном языке… И прошу заметить, без какого-либо мордобоя! Однажды, правда, хотел я было врезать депутату Нестеренко за его дерзкий язык, а он, бестия, словно угадал мои намерения, и так мне с вызовом, с ухмылочкой заявляет, мол, ты, мэр, даже и не думай… И это мне-то, мэру! Ну, я сразу трезво оценил обстановку,прикинул что к чему… Вижу, с учётом его весовой категории, если с правой по бороде достанет, то явно вылечу я из новых своих ботинок… Короче, замяли дело… И вообще, я… – Но Иван Иванович перебил:

– Слушай, Серёга, гляжу – мужик ты крутой, но давай о деле. Обрисуй мне в целом ситуацию.

Наймушин долгим испытующим взглядом взирал на мэра, словно пытался что-то разглядеть у него внутри.

– Давай, Сергей, обрисуй. Вот, заметил, рядом с моим памятником зона отдыха появилась, площадка детская… Вот за это хвалю! Молодец! А зачинателя здешних всех дел, Суханова Леонида, ты как-то отметил? Ведь без его инициативы и активности вы бы тут ничего не накумекали… – Наймушин всей тяжестью своей огромной руки коснулся плеча мэра. Тот слегка поморщился. – И ещё, – продолжал Иван Иванович, – благодарю, что не забываете, что ежегодно навещаете место моей гибели. Но не забывайте и о вкладе Анатолия Николаевича Закопырина в обустройство этого места. Он много чего сделал… А до тебя здесь и Вадим Моляков побывал со своими друзьями. На снегоходах пробились через лес. Памятник подновили, территорию подчистили… Помнишь Вадима-то? – Серебренников утвердительно кивнул. – Надо, Сергей, чтобы всё по-человечески было, по уму… Ну, давай рассказывай о своих достижениях. – Наймушин ободряюще подмигнул и поправил под мышкой папку.

Сергей Васильевич в момент приободрился, и стал рассказывать об успехах и достижениях в развитии и процветании Братска, всё более увлекаясь и внутренне загораясь от сказанного. Он говорил, что в городе наконец-то перестало пахнуть дурными выбросами предприятий-загрязнителей, о своих постоянных стычках ради экологического благополучия братчан с собственниками дурнопахнущих производств – Захаром Смушкиным и Олегом Дерипаской. Не забыл и о том, что даже сумел заставить олигархов приехать в Братск и отработать на экологическом субботнике под строгим присмотром главного городского эколога Юшкова.

В каждом городском районе появились прекрасные парки и пляжи, а прочности асфальтового покрытия городских улиц дивятся даже специалисты дорожного строительства Германии. Они и предполагать не могли, что в асфальтовую массу по инициативе мэра была добавлена специальная антикоррупционная присадка, разработанная под руководством молодого и энергичного заместителя мэра Егора Луковникова.

При этих словах Наймушин растроганно прослезился и поощрительно махнул рукой, мол, давай, Сергей, продолжай…

И Серебренников почувствовал, что может продолжать бесконечно, ведь столько всего сделано!.. Городские районы соединила между собой троллейбусная линия, и на каждом её столбе гордо красуется герб Братска, что поставило уровень патриотического воспитания молодёжи на особую, доселе невиданную высоту…

Энергично жестикулируя, Сергей Васильевич поведал и о коренным образом обновлённом усилиями главного архитектора , главного художника города и того же зама мэра Луковникова генеральном плане Братска. Теперь каждый желающий может узнать на сайте администрации не только о том, что будет построено в городе в ближайшей или дальней перспективе, но даже и примерную дату начала и окончания строительства объекта.

Не забыл мэр отметить, что Братск, наконец-то, стал международным логистическим центром, и теперь через него грузы шпарят во все концы света.

Туризм заметно оживился. Особенно популярны маршруты на алюминиевый завод и лесопромышленный комплекс. Вдохнуть метилмеркоптана и фтора считается особым шиком, потому как сразу после вдоха ощущается сильное головокружение, и люди в полной мере начинают осознавать истинную цену чистого воздуха.

Наймушин внимательно слушал, пощипывая время от времени мочку уха, довольно щурился.
– Да, много чего сделано, Иван Иванович, – продолжал Серебренников. Вкалывать приходится от зари до зари. О, чуть не забыл! В летний период водные такси и прогулочные катера по водохранилищу курсируют между районами. Братчане довольнёшеньки – и до нужного места доберёшься, и красотами по пути налюбуешься.

Ну, что ещё… – Мэр подёргал себя за ус. – Санную трассу откапиталили, теперь можно проводить на ней соревнования самого высокого ранга…

Во, ещё чего, Иван Иванович! – радостно вспомнил мэр. – В правобережной части ботанический сад затеяли. Там же теплее, чем, например, в центральной части. Позвонил мэру Братского района Саше Дубровину, давай, говорю, совместно садом займёмся, покажем народу, что не лыком шиты. Он поначалу заотнекивался, мне, говорит, не до ботанического сада пока. Надо, говорит, срочно ехать в Анчириково, опыт таджикских овцеводов перенимать, чтобы внедрить его, значит, по всему району. Да ещё, говорит, там мемориал воинской славы в упадок приходит, надо бы партактив мобилизовать против упадка. Но уломал я его, сделали мы всё-таки с ним ботанический сад. Деревья и кустариники по секторам расположили, ну там, к примеру, сектор хвойных деревьев, сектор лиственных культур, ягодных кустарников. В общем, собрали всё, что в нашей тайге растёт и что братчане на своих дачных участках выращивают. А они, эти самые дачники, представляете, Иван Иванович, и абрикосы, и виноград, и груши с яблоками наловчились уже… Теперь в ботаническом саду постоянные экскурсии проходят, открытые уроки биологии у школьников. В самую точку мы с Сашей попали. Ведь это ж ещё и, в некоторой степени, показатель экологического благополучия территории. Губернатор Кобзев приезжал, благодарственные письма нам вручил…

– Молодец, Сергей, вижу, что не сидишь сложа руки, – с теплотой в голосе произнёс Иван Иванович.

– Я знаю… Не сижу, Иван Иванович, – согласился Серебренников. – Ещё и международными делами приходится заниматься. С городами- побратимами Дзыбо и Нанао партнёрские связи укрепляем, студентами обмениваемся, культурными десантами. – Вдруг лицо его посуровело, и он, понижая голос, доверительно сообщил: – Бдительность сохраняем, Иван Иванович, с учётом непростой международной политической обстановки. А народ-то тёмный, не понимает серьёзности момента. Я тут как-то на пресс-конференции сказал, что мы знаем информацию, как наши американские и европейские “друзья” выделили более семидесяти миллиардов долларов на дискредитацию выборов в стране. А для нас-то ведь однополярный мир неприемлем… И что вы думаете? В соцсетях ржут, как будто я анекдот какой рассказал. Я же говорю, тёмный народец… А недавно обратился к Европейскому Союзу, чтобы не лезли к нам со своими придирками и советами… Сами мы тут разберёмся, что к чему… Опять ржут…

– Слушай, Сергей, – Наймушин с интересом посмотрел на мэра, – тебе бы надо городское министерство иностранных дел организовать… Масштабно работаешь!

– Да я уж думал об этом, – польщённо улыбнулся Серебренников. – Министерство, наверно, не потянем, а вот международный отдел, пожалуй, надо бы… Правда, с кадрами туго. Туда хорошо бы толкового руководителя, чтобы и языки знал, и языком дипломатично работал… В том смысле, чтобы чего лишнего не сболтнул… Вот такого, как Денис Шепель! Это я про депутата, председателя комиссии по городскому хозяйству и муниципальной собственности. Стойкий парень, решительный, лояльный, партийную линию строго выдерживает, политическим чутьём обладает… Надо с Ларисой Михайловной посоветоваться…

– Это ты правильно, – одобрил Иван Иванович, – но под женское влияние старайся не подпадать. С бабами вообще ухо держи востро. Да что тут говорить, ты чай не мальчик… Ну а мечта у тебя есть какая-нибудь? – Мэр, блеснув глазами, потупил взор. – Ну, чего молчишь-то? – повысил голос Наймушин. – Мечта, говорю, есть у тебя?

– Есть, Иван Иванович…

– И какая же?

– Хочу стать… Хочу, как вы… стать Почётным гражданином города Братска…

Наймушин удивлённо вскинул брови, глянул на луну, потом, щурясь, на звёзды, будто хотел пересчитать все небесные светила, спросил Серебренникова: – Почётным гражданином Братска, говоришь?

– Ну да… – нерешительно подтвердил тот. – Хотелось бы…

– Чувствуешь в том необходимость или срочная надобность какая возникла?

Серебренников, подумав, ответил: – Да оно как бы надобность по необходимости, Иван Иванович… Заслуг моих перед городом много… Надо бы их как-то упорядочить, что ли… Я в том смысле, что не мешало бы формально, так сказать, закрепить… Да и повод благородный близится – дата круглая… Может быть, и к правительственной награде буду представлен по этому, значит, случаю… А тут бы и звание почётное… в совокупности, я имею ввиду… комплексно…

Наймушин зябко передёрнул плечами и перекинул папку из руки в руку, заметив, как через дорогу перебегал, припадая к земле, большой рыжий кот, по всей видимости, бездомный.

– Гляжу я, Сергей, что-то гложет тебя, какая-то внутренняя борьба в тебе кипит… Но ты не дрейфь, сынок, смотри на жизнь веселей. Поразмышляй и определи, что беспокоит твою совесть, избавься от этого гнетущего груза, и всё встанет на свои места. Может, недостатки в себе какие-то видишь, грешки неотмоленные… Подумай, вспомни… Мы ведь все не без греха… Начни с недостатков. Есть они у тебя?

Мэр задумался, зачем-то похлопал себя по внутренним карманам пиджака, ответил:
– Есть, Иван Иванович…

– Ну? И какие же?

Резкий порыв ветра оторвал от земли банку из-под пива и с силой бросил её на тротуар. Банка противно загремела: ох-перетох-дын-дын-по-тох!.. Серебренников с грустью посмотрев ей вслед, помедлил и сказал: – Приступы необъяснимой скромности временами одолевают…

– Это как же так? – округлил глаза Иван Иванович.

– Да вот, к примеру, коллеги перед днём моего рождения подойдут со списком и спросят: что вам, Сергей Васильевич, подарить из представленного? А я – нет чтобы одобрить весь список или порекомендовать им определить по своему усмотрению, – подержу бумажку в руках, гляну вполглазика и выберу там… ружьишко какое-нибудь и ещё по мелочи чего-то, и всё… Или газету «Огни Ангары» полистаю, а там почти двадцать упоминаний моей фамилии. Рассержусь, позвоню редактору и скажу: вы там прекращайте, мол, дурью маяться, и пятнадцати упоминаний вполне достаточно было бы! Вот эта скромность проклятая, знаете, Иван Иванович, как силы подтачивает? Не приведи бог!

– Да уж… Не приведи… – Наймушин подошёл к постаменту памятника. Над головой в весёлом трудовом рвении навечно застыли фигуры монтажников-высотников. – Тебе, Сергей, надо какую-то свою систему психологической разгрузки придумать. Ну что-то наподобие аутотренинга, что ли…

– Систему-то я сразу придумал, – захихикал мэр. – Правда, довольно дорогостоящая оказалась. Как-то раз взгрустнулось, и непонятно отчего. Хожу по кабинету, места себе не нахожу. То ли съел, думаю, чего, то ли сглазил кто бесовским сглазом… – шут его знает… Но думать долго не стал: поехал в Красноярск, купил там в автосалоне «Лексус», смотрю – вроде отпустило… – Серебренников покосился на собеседника, но тот невозмутимо молчал. Потом поднял из-под ног довольно увесистый камешек, покидал его с ладони на ладонь и положил на место.

– Ты ещё вот что мне скажи, Сергей, – заговорил Наймушин. – Я, конечно, простачком прикинулся, что, мол, не знаю ничего и не ведаю, что в Братске творится. С самого появления этого памятника, – он кивнул на постамент, – я внимательно наблюдаю за происходящим. Скажи-ка мне, сынок, что это за шестьсот миллионов по программе переселения из аварийного и ветхого жилья, про которые бывший губернатор Левченко говорил в интервью симпатичной этой общественнице Кутергиной? Что якобы по твоей вине эти деньги Братск потерял…

– Да врёт он всё, Левченко этот! – запальчиво крикнул мэр. – Только и делал, что выискивал, как бы в чём меня обвинить. Не по нутру ему успешные мэры!

– Тогда почему ты в суд не подал?

– Я-то? – Серебренников на секунду задумался. – А что толку? Вы же знаете, как у нас… Начнут копать, так столько ещё накопают, чего и не было сроду… Думал, ладно, стерплю… Но только в последний раз!

– А по сокращению санитарно-защитной зоны БрАЗа? Бывший мэр Климов утверждает, что ты постарался в этом вопросе, посодействовал Дерипаске, даже бумагу с твоей подписью показывал…

– И это клевета, Иван Иванович! – воскликнул Серебренников. – С зоной этой санитарной… Никакому Дерипаске я не содействовал! Врёт всё Климов! Ишь, смотрите-ка на него, захотел мэром стать… А добра не помнит! А ведь я его в своё время на физкультурный департамент поставил начальником!

– Да не горячись ты, Сергей! – внушительно попросил мэра Наймушин. Раз он клевещет, то почему же ты в суд на него не подал? Почему стерпел, умылся несправедливостью?

– Я вам щас всё объясню, Иван Иванович! – снова загорячился Серебренников. – Вы просто новых порядков не знаете! – Он зачем-то вынул из кармана расчёску, тщательно причесался, но внезапный порыв ветра свёл на нет все его усилия. – Дело в том, что сейчас на выборах всё не так, как было в ваше, Иван Иванович, время… Ну, когда типа в едином созидательном порыве: товарищи, отдадим свои голоса за представителей рабочего класса, колхозного крестьянства и трудовой интеллигенции… Сейчас такая, можно сказать, традиция установилась, что все кандидаты – что в депутаты, что в мэры – первым делом стараются друг друга обо… ну, по-культурному говоря, облить всяческим дерьмом, чтобы избиратель видел: вон тот человек в дерьме, а я, смотрите, в белом костюме… Правда, в итоге все оказываются маленько в дерьме, но традиция есть традиция, Иван Иванович, против неё не попрёшь… Вот и Климов в мэры не прошёл, умылся, грубо говоря… А почему же и он – правдолюбец в суд на меня не подал, раз считает, что я занимался незаконным протекционизмом? – Мэр устремил вопрошающий взгляд на Наймушина, но Иван Иванович невозмутимо молчал. – Так что, Иван Иванович, всё теперь не так, как в ваше героическое время. Выборы закончились, и все участники снова, как ни в чём не бывало, тусуются… Всем жить надо…

Вдруг рядом непочтительно заскрежетал чей-то голос. Бичеватого вида мужичок с драной сумкой на хилом плече высматривал в урнах бутылки, и невольно подслушав разговор, решил вставить своё нетрезвое слово.

– Правильно, мужик, говоришь, – ткнул он пальцем в сторону мэра. – Я как услышу слово “политик” или “политика”, то сразу начинает вонять уборной. А это, оказывается, от ихнего дерьмометательства. Чудно! – захохотал он, обнажив беззубый рот.

– А ну, марш отсюда! – вскипел Серебренников, энергично замахав на шутника. – Не видишь, что ли, серьёзный разговор у нас! Шляешься тут… – Непочтительный, продолжая хохотать, удалился.

Наймушин, не сдержав улыбки, посмотрел ему вслед, потом повернулся к мэру, спросил:
– Послушай, Сергей, насколько я знаю, звание Почётного гражданина Братска присваивается за выдающиеся заслуги перед городом. А что выдающегося совершил ты?

Серебренников как будто ждал этого вопроса, и потому ответил быстро и решительно:
– Ну, во-первых, Иван Иванович, столько сроков в кресле мэра ещё никто до меня не высиживал. Если избирают, значит, ценят мои способности, мой организаторский талант, мои – честность и бескорыстие… Есть мысль организовать в Братске клуб бессребренников, чтобы люди бескорыстно помогали администрации в решении некоторых проблем, например, с уборкой мусора. Во-вторых, я добился в городе общественного согласия. Теперь в моём присутствии представители разных партий и всяческих политических течений, прежде чем приступить к разговору, должны дружески обняться, троекратно облобызаться, воскликнуть “слава мэру Серебренникову” и уж потом вести доброжелательную беседу в едином созидательном ключе. Подвергать критике можно всё что угодно или кого угодно, за исключением мэра, естественно… Приветствуются предельно точные, адресные формулировки, например, “если где-то”, “кое-где”, “кое-кто”, “кое-чего”…

– Кое-как, – подсказал Наймушин.

– Нет, Иван Иванович, “кое-как” не пойдёт, – замотал головой мэр. – Это политически не выверенное слово, и может вызвать раздражение городского населения. Правильнее будет сказать “как-то так…”. Это даёт повод для глубоких размышлений, настраивающих на спокойное философское восприятие всех жизненных реалий…

– Эк завернул-то как! – удивлённо хмыкнул Наймушин.

– Так это ж такими словами глаголет истина, Иван Иванович, – парировал Серебренников. – Мы в администрации в последнее время уделяем должное внимание отработке культуры речи, добиваемся, чтобы чиновники говорили: не “средствА”, а “срЕдства”, не “двух тысячно двадцать первый” , а “две тысячи двадцать первый”, не “жАлюзи”, а “жалюзИ”… И так далее… А то, бывает, как колхозники… и одеваются, и говорят… Для меня всегда было самое страшное – выглядеть колхозником. Душа не выносит некультурности… И вообще, хочется, чтобы людям веселее жилось в городе… В этом направлении мы проводим некоторую работу… Появилось множество культурно оформленных питейных заведений… ну, “пивасиков” там всяких. Это помогает в сжатые сроки добиваться качественного повышения настроения братчан. Например, идёт человек не в духе из-за каких-то нерешённых проблем, необустроенности какой-нибудь, а тут по пути культурно-питьевое заведение… Зайди, братчанин, выпей рюмочку – другую или кружечку… вторую -третью, отвлекись от забот мирских, и всё на место встанет, всё образуется! Радуйся, но только чур туалет по близости не устраивай! Это не культурно, и принижает человеческое достоинство. Ты уж как-нибудь донеси до дома… это самое… Ну, своё приподнятое настроение… Я, Иван Иванович, местную проблему нехватки общественных туалетов рассматриваю в данном случае в разрезе возможности дополнительного пополнения городского бюджета. Есть мысль у каждого куста замаскировать камеру скрытого наблюдения… Ведь желающих-то справить нужду ого-го сколько…

– И тут ты прав, сынок, – согласился Наймушин. – Вижу, вижу постоянно: и кондукторы поблизости приседают, и таксисты душу отводят, и даже полицейские… Как-то не доработан ещё этот вопрос…

-Ничего, Иван Иванович, дайте срок, доработаем. Щас вот с кладбищами вопрос утрясём… Опять с Правого берега сигнализируют, что мусорные контейнеры переполнены. Как-то не получается пока своевременно мусор вывозить. Сдаётся мне, что этой сложной проблеме надо придать научную основу. Может, международный симпозиум в Братске провести? Как думаете, Иван Иванович?

– Ну что же, – ухмыльнулся Наймушин, – можно и симпозиум. Но ты давай мне всё же про выдающиеся достижения…

– Ах, да… – смутился мэр. – Конечно… Ну вот взять хотя бы последние выборы мэра. Ведь мало кто верил, что мне удастся и на этот раз победить. А я взял и “обул” всех своих соперников. Мне мои политтехнологи так сразу и сказали, что, мол,не дрейфь, мэр, соперников у тебя много, и чем их больше, тем лучше для нас. Они же ни за что не договорятся, кто из них самый достойный. А там и Зубков, и Петрук, и Шапошников, и все намекают, что Братску лучше будет без меня… Но не тут-то было! А я взял, и легонько так петушком, петушком, и снова в мэры. Пришлось, конечно, поработать, потратиться малость… Ну, там художнику приплатить, чтобы комиксы посмешнее нарисовал, чтобы Зубкову понравилось… Ну и всякие другие чудеса…

– А сколько народу сейчас в Братске проживает? – поинтересовался Наймушин.

– Двести двадцать пять тысяч человек, Иван Иванович, – бодро ответил Серебренников.

– А сколько из них избирателей?

– Сто семьдесят три тыщи… – уже менее уверенно продолжил мэр. – А с какой целью, я извиняюсь, интересуетесь, Иван Иванович?

– А сколько за тебя проголосовало? – проигнорировал вопрос Наймушин.

– Двадцать три тысячи триста двадцать девять человек…

– А сколько человек пришло на избирательные участки?

– Пятьдесят три тысячи восемьсот тридцать три жителя…

– Так это что же, выходит, что большинство из голосующих были против тебя? – хитро прищурился Иван Иванович.

– Зря вы так, Иван Иванович… – обиженно произнёс Серебренников, с удивлением наблюдая, как Наймушин вновь взошёл на постамент, и уже с его высоты внимательно и чуть насмешливо наблюдал за мэром. – Между прочим, именно так и ставят вопрос о моей победе на выборах мои враги и прочие недоброжелатели и завистники. Для них, видите ли, мало двадцати трёх тысяч восьмисот тридцати трёх человек, проголосовавших за мою кандидатуру! А я вам так скажу, Иван Иванович: им и двадцати четырёх тысяч будет мало, и двадцати пяти… Всех их удовлетворить нереально, они всегда найдут причину для недовольства! Они дождутся у меня – вот получу звание Почётного гражданина Братска, и уйду в отставку; и пусть потом слёзно умоляют вернуться, а я ещё подумаю – возвращаться или нет. Кстати, – мэр засмеялся, – а ведь неплохая идея – перед моим пятым заходом на выборы пустить слух о возможной отставке! – Серебренников вопросительно посмотрел на Наймушина, тот, привычно помедлив, спросил:

– И всё же, Сергей, не могу понять: зачем тебе звание Почётного гражданина Братска? Лучше ты от него не станешь, останешься таким, каков ты есть на самом деле… Ты хоть бы для порядка, для приличия, так сказать, поотнекивался бы, что ли… Думаю, многие бы оценили такую твою реакцию. Ну, мол, что вы, дорогие сограждане, в городе есть более достойные люди, намного больше меня сделавшие для Братска…

– А чё отнекиваться-то? – удивился Серебренников. – Народ “за”. Депутаты из профильной комиссии одобрили. Я председателя комиссии Петрова к себе пригласил, спрашиваю: ты не против моего почётного гражданства? Он говорит: мол, что вы, Сергей Васильевич, я только “за”! Вы же, грит, постоянно проявляете свою гражданскую позицию и ведёте свою деятельность для решения социально-значимых проблем города. Кому как не вам быть Почётным гражданином Братска! А я ему: ты, Валентин, подумай ещё насчёт того, чтобы учредить дополнительно звание Почётного мэра Братска. Ну, грю, в том смысле, чтобы выделиться как-то в общем ряду. Он грит: ладно, подумаю, Сергей Васильевич! Так что, Иван Иванович, все приличия соблюдены, и никаких угрызений совести. А люди, они ж всегда чем-то недовольны. Пройдёт время, все нюансы забудутся, и никто уже не будет гадать:почему, да за что… Достойный человек, и баста!

– Ну, ладно… – махнул рукой Наймушин, – поступай, как знаешь… Вижу, что живёшь ты одной работой, государственными думками… А вот хобби – то у тебя есть какое-нибудь? Для души что-нибудь делаешь?

– Есть, Иван Иванович, – довольно улыбнулся мэр. – Стихи пишу…

– Про любовь?

– Нет, в основном на политические и общественные темы…

– А ну почитай!

Серебренников, слегка смутившись под пристальным взглядом Наймушина, прокашлялся и с чувством продекламировал:

– Эх, послушны вы, как солдатики,
Депутаты вы мои, депутатики!
Всё решаем мы в аппаратике,
Всё одобрите, депутатики!
Берегите честь и мандатики,
Разлюбезные депутатики!
Не касайтеся проблематики,
Соглашайтеся, депутатики!

– Ну, ты даёшь! – захохотал Наймушин. – Эк ты их! А не боишься, что депутаты обидятся?

– А чё их бояться, Иван Иванович! – хохотнул в ответ Серебренников. – Депутатов бояться – своего не добиваться! Я и председателю нашему… Ну Думы-то нашей, Ларисе Михалне говорю: никого не бойся и делай, как я: разделяй и властвуй! Я – твой главный союзник. А депутаты… У них же у каждого свои интересы. К каждому можно свой ключ подобрать. Ну решил кто-то из них в независимость поиграть, а что толку? Всё равно в общее стойло поставим. Не поймёт, останется белой вороной, без всякой методической помощи…

– Но всё же, Сергей, – переходя на серьёзный тон, предложил Наймушин, – послушай моего отеческого совета, поговори хоть с заместителями своими, что ли, порасспрашивай их, как они и что кумекают по всем этим почётным делам… Они ж твоя опора…

– А вы что же думаете, Иван Иванович, что я не переговорил?! – вскричал Серебренников. – О-би- жа- а-е-те… – И мэр стал рассказывать о своём недавнем собеседовании с заместителями, о том, как утром позвонил председателю Думы и попросил принести коробку мармелада. На вопрос: для чего? – коротко ответил: надо!
… Первый заместитель мэра, руководитель аппарата городской администрации Ирина Басаргина с достоинством вошла в кабинет градоначальника и, плавно подсев к приставному столику, с любопытством сверкнула на Сергея Васильевича выразительным глазом из-под роскошной светлой чёлки, помня наставления преопытнейшего своего наставника Николая Петровича Пастушкова – никогда не задавать начальнику вопросов без особой надобности: ему надо, пусть сам и спрашивает. И мэр спросил, как-то неуверенно кашлянув в кулак:

– Ирина, я вот чего… Как ты смотришь на то, чтобы я стал Почётным гражданином Братска? – Потом, спохватившись, раскрыл коробку с мармеладом, предложил: – Возьми-ка вот мармеладку… Лариса Михайловна сказала, что свежий… мармелад… – Басаргина мармеладку взяла, но отвечать не торопилась, думая: а не розыгрыш ли это? Потом, видимо решившись, красиво откусила кусочек ароматной конфетки и уверенно произнесла:

– Сергей Васильевич, я член вашей команды, благодаря вам, вашему доверию, заняла этот ответственный пост, поэтому я однозначно “за”. – Ирина Геннадьевна снова откусила от конфетки. Чаю мэр не предлагал, и, видимо, был не совсем удовлетворён ответом.

– Ну, ты как-то обтекаемо… Скажи… Ну… Про мои заслуги перед городом… Почему я достоин и всё такое… – проговорил мэр, сопроводив слова неопределённым жестом.

Ирине Геннадьевне не надо было объяснять дважды, она всё поняла и, широко улыбнувшись, сказала:

– Сергей Васильевич, вся городская общественность знает, как последовательно и планомерно отстаиваете вы позицию города и его роль в развитии Восточной Сибири на региональном и федеральном уровнях. Благодаря вам и только вам, Братск участвует в шести из восьми возможных национальных проектах. Вы привлекаете финансирование из вышестоящих бюджетов на решение задач городского развития…

– Погоди, Ирина, – перебил мэр, – что значит в шести программах из восьми возможных? Это, получается, как бы недоработка с моей стороны? – Басаргина смущённо опустила глаза. – Слушай, а может, не стоит говорить про из восьми возможных?..

– Можно и не говорить, Сергей Васильевич… – с готовностью согласилась Ирина Геннадьевна.

– Послушай, Ирина, – не отставал Серебренников, – а ты действительно считаешь, что это выдающиеся мои заслуги? Это ведь как бы мои обязанности…

– Сергей Васильевич! – воскликнула Басаргина. – Я вас умоляю! Ну пусть кто-нибудь попробует вот так, как вы… Ну эти постоянные командировки, это вечное недовольство недовольных и всё такое прочее… Ну правда…

– Ну, ладно… верю… – довольно улыбнулся мэр. – Спасибо, Ирина! Иди работай. И пусть там Сергей заходит…

В дверях появился статный и улыбающийся заместитель мэра, начальник департамента общественной безопасности Сергей Тимофеев:

– Вызывали, Сергей Васильевич?

– Вызывали, вызывали… – хмыкнул в усы Серебренников. – Скажи мне, Сергей, ты не против…

– Никак нет!

– Погоди, погоди… – поморщился мэр. – Ты “за”…

– Так точно! – крикнул Тимофеев, замерев перед начальством по стойке смирно.

– Да погоди ты! – вспылил Серебренников. – Не знаешь ведь ещё, о чём речь!

– Не знаю, товарищ полковник, но догадываюсь!

– И о чём же тогда? – спросил мэр, нервно теребя ус.

– О важном государственном деле! – был ответ.

– Ещё бы, конечно, о важном… – согласился Серебренников, вынул из коробки мармеладку и подал Тимофееву: – На-ка вот, попробуй… Лариса Михайловна сказала, что свежие…

– Спасибо, Сергей Васильевич, – хитровато улыбнулся Сергей Владимирович, пряча мармеладку в карман пиджака. – Да я как-то не очень… к сладкому…

– Ну извини, брат! – развёл руками мэр. – А горькое и я без особой надобности среди рабочего дня не употребляю. – Мэр весело подмигнув, разулыбался и спросил зама насчёт почётного гражданства, мол, достоин ли он, Серебренников, удостоиться…

– Скажу со всей откровенностью, Сергей Васильевич… Вернее, не готов сказать со всей определённостью, насколько это будет верно, а насколько неверно… Но общественную безопасность гарантирую однозначно! Всё будет исполнено согласно должностной инструкции!

– Ну спасибо, тёзка, за откровенную прямоту. Никогда в твоей надёжности не сомневался. Держи пять! – Начальник и подчинённый обменялись крепким рукопожатием. – Кто там ещё в приёмной ожидает?

– Там Егор… Луковников, – назвал Тимофеев очередника.

– Как он в целом? – поинтересовался мэр.

– Да всё нормально, Сергей Васильевич, вникает, расправляет управленческие крылья. Думаю, в этой должности ему полегче, чем в прежней. Это не с молодёжью возиться – убеждать её в чём-то, уговаривать… Тут так: задача мэром поставлена? поставлена. Значит, вперёд. А кто не согласен, того, как говориться, “на выкинштейн”…

– Понятно. Ну, будь!

Когда в кабинет вошёл заместитель мэра по городскому хозяйству и строительству, молодой и сосредоточенный на чём-то чрезвычайно серьёзном Егор Луковников, резко зазвонил телефон. Мэр, нахмурившись, взял трубку, ответил:

– Слушаю Серебренников! – Трубка что-то затараторила, а лицо мэра стало стремительно расправляться, и вдруг ослепительная в своём корыстном подобострастии улыбка градоначальника осветила кабинет, да так, что Луковников, выставив перед собой ладонь, на мгновение прикрыл глаза и сделал невольный шаг назад. – Слушаю, Александр Юрьевич, слушаю, дорогой! – Мэр, строго стрельнув глазами на вошедшего, глазами же указал ему на стул. Егор присел, а мэр продолжал, любовно поглаживая телефон: – Уж в кои-то веки… А мы-то думали: не звонит чего-то… то ли забыл нас грешных или погряз окончательно в делах государственных… – Мэр затрясся в приступе фальшивого смеха – тело весело вибрировало, но глаза оставались серьёзными. – Да ладно тебе… Кто старое помянет, тому газ вон… – Луковников посмотрел на мэра с настороженным удивлением – прозвучавшее слово “газ” вызвало в нём должностной рефлекс. В прежние времена он точно так же реагировал на слова “молодость” и “молодёжь”. – Ну что ты, Юрич, – продолжал разговор Серебренников, – мы же с тобой старые комсомольцы… ха-ха-ха… Что говоришь? – Он почесал нос и снова затрясся в приступе смеха, но на этот раз неподдельного, что аж слёзы выступили. – А-ха-ха… их… их-ха-ха… Да я ж хотел сказать “глаз”! Их-их-их… Глаз, глаз я имел в виду, долой! Ух-ха-ха… их-их… С этой газификацией правого берега скоро с ума сойдёшь… Медленно продвигается, зараза… Ага… – Мэр придвинул к себе настольный календарь и стал, пошмыгивая, что-то быстро записывать. – Ага, Юрич, записываю… Ага… Это в аренду или в собственность? Ага, понял, в доверительное управление… Понял, сделаем… Посылочку мы собрали… Там сала маленько, рыбки, пива ящик… Ага… Масла постного… Да не за что, злодеюшка ты наш… – Мэр вздрогнул, осознав неуместность произнесённого и, услышав в трубке удивлённый уточняющий вопрос собеседника, тут же поправился: – Надеждушка ты, говорю, наша… хи-хи-хи… Да, Юрич, была такая просьба… Ну, да… на почётного… Ага, пусть так и скажет, что, мол, достойнейший человек, много сделавший… и всё такое… Ага… А мы на нашем сайте разместим… Сделай, пожалуйста! Ну всё, спасибо, дорогой! Обнимаю… – Положив трубку, мэр ещё несколько секунд молча смотрел в одну точку, затем, словно, очнувшись, проговорил: – Вот так, Егор, дела и делаем. И всплакнуть бы не мешало, но приходится через силу смеяться. Вот они, седые волосы, откуда на наших руководящих головах берутся… – Он сокрушённо покачал головой. – Ты в курсе, для чего позвал тебя? – Мэр строго посмотрел на Луковникова, взял коробку с мармеладом, протянул гостю. – Возьми мармеладку! Лариса Михайловна сказала, что… Да ты поди уже знаешь?

Егор, аккуратно взяв мармеладку, тут же направил её в рот, пожевал и с улыбкой ответил: – Да, наслышан, отличный мармелад, свежий… Спасибо Ларисе Михайловне!

Серебренников поднялся из-за стола, подошёл к окну, пристально посмотрел на памятник вождю мирового пролетариата, вспомнив почему-то памятную с детства фразу “пионер – всем ребятам пример”. Затем подошёл к Луковникову, взял его за плечи и, по-отечески строго глядя в глаза, спросил: – Скажи, только честно: достоин я быть Почётным гражданином Братска?

– Конечно, достойны, Сергей Васильевич! – громко, по-военному ответил Егор. – Все подчинённые мне службы города готовы и ждут ваших распоряжений!

– Да не о том я, -поморщился мэр. – Может, я что-то не так делаю… Вот ты и скажи мне откровенно, Егор. От этих же, – он кивнул почему-то на дверь, – хрен дождёшься откровенности. Все чего-то боятся, сходу со всем соглашаются… А правдочку клещами из них не вытянешь… Ну! Говори, Егор, я слушаю!

Луковников понял, что обязательно должен сказать хоть какую-то правду, иначе несдобровать. Предельно сконцентрировавшись, он решительно выпалил: – Да, я скажу, Сергей Васильевич! Но только поймите меня правильно…

Ну! – нетерпеливо бросил мэр.

– Я хотел сказать насчёт того вашего выступления… По поводу митингующих… Ну где вы сказали, что… Ну, что они люди с низкой социальной ответственностью. Я тут в Википедии посмотрел, там написано что… – Егор достал из кармана телефон и стал читать вслух: – Человек с низкой социальной ответственностью, это человек, который не соблюдает общие моральные принципы. Чаще всего, это алкоголики, наркоманы, женщины легкого поведения… – Осторожно возвращая телефон в карман, Егор добавил: – Мне кажется, люди сильно обиделись…

– Кто обиделся, что обиделся?! – мэр нервно передёрнул плечами. – Что люди?! Какую они ответственность несут?! Ни-ка-кой! У нас решения принимает власть, депутаты, а не люди! То есть, я хотел сказать, что депутаты, тоже, конечно, люди. Но они – уполномоченные от народа, а не просто люди! Ты-то, Егор, должен понимать, что каждое действие власти – каждого чиновника, депутата пропитано благовонием любви к ближнему! Понимаешь, бла-го-во-ни-ем! Лю-ю-бви! И что? Где человеческая благодарность за наш неустанный труд? Что ещё там у тебя? – Серебренников стал энергично массировать шею.

– Ещё вот обнаружил в Интернете один любопытный красноярский канал. Там сильная критика в ваш адрес… Более семи тысяч комментариев из разных городов… в основном, всё про вас, Сергей Васильевич… Да я вам щас ссылочку брошу… https://youtu.be/4nBAGHuDdww

– Да что там критика, – перебил мэр. – Критика на воротнике не виснет. Плевал я на ихнюю критику! Давай, читай, что там…

Луковников вновь достал телефон, нашёл нужное и, напряжённо прищуриваясь, стал читать: – Вот, Сергей Васильевич, для примера… некоторые выдержки… “низкая социальная ответственность у мэра Братска и у тех, кто трусливо сидит по домам тогда, когда люди выходят на улицу и отстаивают свои права. И детей своих защищают! Братчане молодцы!” , “какое они имеют право оскорблять народ? Живут за счёт этого народа. Один оскорбил баранами, другой – низкосоциальноответственными…”, “Нет у вас права, господин мэр, господа депутаты! Мы вам эти права дали, дал народ, можем и забрать…” – Егор оторвал взгляд от телефона. – Ещё читать, Сергей Васильевич?

– Хватит! Чушь какая-то! – Мэр быстрыми шагами заходил по кабинету. – Я-то думал, Егор, ты что-то путное скажешь, что-то присоветуешь… А ты… Нам такая правда не нужна, мы и без неё обойдёмся! – Он взял со стола коробку с мармеладом, но, передумав, поставил её на место. – Всё, иди! Яковлева ко мне!

Надеюсь, ты согласишься со мной, драгоценный мой читатель, в том, что всё когда-то начатое должно быть рано или поздно завершено. И чем раньше это произойдёт, тем скорее можно будет приступить к реализации нового замысла. Но так как из переполненной кладовой моего подсознания еженощно, с неимоверной настойчивостью стучатся наружу всё новые сны, рождающиеся в осмыслении повседневных событий, то в моём случае до завершения задумки ещё ой как далеко! И потому, пока что продолжим.

… Заместитель мэра по экономике Александр Яковлев, окинув молодым взором рабочий кабинет градоуправителя Серебренникова, отметил про себя внезапно возникшую одухотворённость в лице мэра, который чему-то улыбаясь, тихонько напевал: – Молодым везде у нас доро-о- га, старикам – везде у нас почё- о – от… – В его больших руках толстый красный карандаш энергично перемещался из ладони в ладонь, и резко опускаясь к разлинованной поверхности раскрытого блокнота, делал на странице какие-то пометки. Мэр напевал один и тот же куплет из песни “Широка страна моя родная”, отчего-то особо интонационно выделяя именно слово “почёт”, и растягивая его на несколько секунд. “Чудно-то как…” – подумал Яковлев, сдерживая улыбку.

Заметив вошедшего, Серебренников сделал строгое лицо, спросил:
– Ну как?
– Замечательно, Сергей Васильевич! – воскликнул вошедший. – Так красиво, проникновенно!.. Молодым, значит, дорога… Ну и старикам, соответственно… почёт… Стихи ваши?

– Да не про песню я! – досадливо поморщился мэр и протянул Яковлеву коробку с мармеладом. – Отведай, Лариса Михайловна рекомендовала… Для поддержания тонуса и активизации всяческой деятельности… – Он поднялся из-за стола и глянул на ручные часы. – Я вообще спрашиваю… Ну, как в целом… дела… настрой…

– А – а – а… – смутился, хихикнув, заместитель по экономике и быстро взял конфетку. – А я -то подумал… Сразу-то и не разобрался… Мысли всё вокруг экономики вертятся… Как, да что бы ещё такое… В смысле экономических показателей, пополнения бюджета и всё такое… Идеи там всякие…

– Ну-ка, ну-ка, – оживился мэр, – что за идеи? Давай, выкладывай!

– А вот, к примеру, закупить большую партию вот этого, – Яковлев указал глазами на коробку с конфетами, – чудесного мармелада, разложить по красивым коробкам, придумать фирменное название, например, “Мармелад мэрский” и продавать по хорошей цене. Вот вам оригинальная статья для пополнения городской казны! – Яковлев широко улыбнулся, ожидая ответной реакции мэра. – Серебренников, поиграв лобными морщинами, протянул: – Что-то название не больно-то благозвучное. Слышится, как “мерзкий”,то биш плохой, невкусный. Давай, Саша, как-то по-другому… Ну, например, “Мармелад почётный”…

– Точно, Сергей Васильевич! – обрадовался Яковлев. – Именно – “почётный”! Это как бы каждый, кто пожелает приобрести коробочку – другую, он как бы удостаивается особой, почётной миссии! А выручку мы через специальный фондик… Ну, там финансисты с правоведами определят, как лучше… Это если установить цену за коробку в размере… – он задумался – в размере… положим, пяти тысяч… Товар -то ведь элитный! Та-ак… То те двадцать три тысячи избирателей, которые за вас, Сергей Васильевич, проголосовали на мэрских выборах, уж точно купят по коробочке…

– Это почему же только двадцать три тысячи? – возмутился мэр.

– А сколько? – напрягся Яковлев.

– А двадцать три тысячи триста двадцать девять человек не хочешь? – с нажимом на каждое слово ответил градоначальник. – Что-то ты, Саша, не больно-то ответственно с цифрами управляешься. Надо бы посерьёзнее…

– Принято, учту, Сергей Васильевич, – почти по-военному заверил зам мэра. – Это я от восторга, от избытка, так сказать, чувств… В смысле – положительных эмоций… Гениально, Сергей Васильевич, просто гениально! Почётный! Люди будут в магазинах спрашивать: а мне, пожалуйста, коробочку почётного или: а почётного ещё не завезли? Класс! – Яковлев зааплодировал. Потом затыкал пальцем в телефоне и радостно возопил: – Сто шестнадцать мильёнов и шестьсот сорок пять тыщ! Вы представляете, какие деньжищи дополнительно обретём! Сила!

– Слушай, Александр, – Серебренников засмеялся, – так можно ведь запросто и сеть фирменных магазинов открыть под названием “Почётный”. Представляешь: где был? в “Почётном”; простите, как до Почётного пройти? Ха-ха! сбегаю до Почётного… Ха-ха-а… – Оба весело захохотали. Но вдруг мэр резко посерьёзнел, и пристально глядя Яковлеву в глаза, спросил: – Ну, а насчёт моего почётного гражданинства что скажешь, Алексанр Александрович?

– А что тут сказать, – быстро ответил Яковлев. – Вопрос, считай, решённый. Уважаемые люди выступили, поддержали. Все сказали так, как следовало. Тут, главное, правильную линию выдерживать, что, мол, почётное звание почётного… как его… жильца Братска – это не просто ваша мэрская похоть… простите, прихоть. Это осознанная необходимость. К примеру, прибыли вы в Москву, в Минфин за деньгами, а к вам прямо у министерского гардероба сразу с вопросом: а скажите-ка, уважаемый мэр, вы почётное звание жителя вашего города имеете? Если нет, то извините, ступайте мимо, и даже разговаривать не станут. А вот если почётное звание в наличии имеется, то милости просим, и со всем уважением.

Мэр согласно кивнув, спросил: – Ну, с этим выяснили… Но всё-таки ты мне скажи, Александр, какая же твоя тут личная… или персональная позиция в этом политическом вопросе… насчёт моей почётности?.. Говори только правду, без всякой лести, я на правду не обижаюсь… Мне все и всегда только правду говорят… Политически обоснованную… правду…

– Яковлев прогулялся взглядом по потолку кабинета, чему-то улыбнулся и решительно махнув рукой, проговорил: – Сергей Васильевич, я вот, как на духу… Я бы этот политический вопрос почётного гражданства поставил бы на прочную коммерческую основу. Хочет человек стать почётным гражданином города, не имея выдающихся заслуг, дай ему такую возможность. Пусть заплатит цену, например, хорошего “крузака”, миллионов шесть, и получает на здоровье своё звание и гордится собой. Зато казне городской какой прибыток! Это же миллионы! Ну не все же способны добиться таких успехов, как Зубков, Овсянникова, Мазуренко… Я уж про Наймушина не говорю… И пример Москвы нам не указ. Подумаешь, у них там мало почётных граждан, а у нас пусть будет много! Пусть будет много в Братске почётных граждан! А кто из них более почётный, кто менее, это народ пусть сам определит. Недостойных забудут, достойных сохранят в памяти. Я такие сугубо политические вопросы рассматриваю исключительно в экономическом разрезе. Вы же сами говорили, что политика – это концентрированное выражение экономики…

– Так это ж Ленин сказал! Ты что, Саша! – мэр нервно поправил галстук.

– Да какая разница! – возразил Яковлев. – Главное, сказано правильно!

– Но у меня денег нет! – категорично отрезал Серебренников.

– Ну что вы, Сергей Васильевич, – с упрёком протянул Яковлев, – вас-то мы бесплатно сделаем почётным. Вы же всё-таки должностное лицо… Это я про тех говорю, которым совсем невмоготу без почётного звания. Вот они как раз за деньги должны…

Серебренников недоверчиво посмотрел на заместителя, потом на часы, прошёлся по кабинету, затем спросил: – Так что, вопрос на Думу выносить, что ли?

– Конечно, выносить, и без промедления! – радостно ответствовал Яковлев.

– А вдруг депутаты…

– Да какие ещё депутаты, Сергей Васильевич? – Яковлев захохотал. – Да у нас лучшие депутаты во всей Иркутской области! Они иной раз предвосхищают наши желания. И это заслуга мэра, то есть целиком ваша.

– Тогда я Басаргиной поручу… – Мэр потянулся к телефону.

– Не надо звонить Басаргиной, я сам с ней переговорю. – Яковлев энергично поднялся. – Будут какие-то ещё просьбы или распоряжения, Сергей Васильевич?

– Просьбы?.. – Мэр помялся в нерешительности. – Ты это… позвони Кутергиной. А то вдруг ей не понравится наша затея…

– А что звонить, Сергей Васильевич, давайте вместе к ней и прокатимся. Заедем в магазин, коньячку возьмём, цветов… Поговорим по душам… Женщины, они же ушами любят… – Молодой задор в глазах заместителя нисколько не взбодрил мэра, идею он не поддержал, сославшись на неважное самочувствие: – Нет, Саша, давай-ка ты один… Мне чего-то нездоровится сегодня… Любят-то они, конечно, ушами. А Кутергина возьмёт, да нашими же цветами, да по нашим же ушам… Что-то такая перспектива мне как-то не очень… Так что, давай ты сам, Александр Александрович… – Мэр, взял Яковлева за плечи и, глядя ему в глаза, с чувством произнёс: – Я верю в тебя, Александр. Ступай… А я буду готовиться к встрече с Зубаковой. Да вечерком-то звякни мне… Расскажешь, как там и что получилось… Ну давай, с Богом!

Море весело играло изумрудными волнами, а негромкий птичий щебет гармонично дополнял идиллическую картину белой  веранды, где мэр Братска Сергей Серебренников, мерно прохаживаясь с кофейной чашкой в руке перед председателем городской Думы Ларисой Павловой, продолжал своё повествование о необычном сне, приснившемся ему накануне, в котором так натурально предстали перед градоуправителем Почётный гражданин Братска Иван Иванович Наймушин вместе с заместителями мэра Ириной Басаргиной, Сергеем Тимофеевым, Егором Луковниковым и Владимиром Яковлевым. Лариса Михайловна, глядя на мэра широко распахнутыми глазами, слушала, затаив дыхание, ожидая, что вот-вот подсознание Сергея Васильевича выбросит на поверхность и её скромную персону, где она рискует предстать перед самой собой, быть может, в совершенно неожиданном свете. Не отрывая взгляда от мэра, она осторожно нащупала дамскую сумочку, достала губную помаду и быстрым движением сделала то, что дамы обычно делают в самые неожиданные моменты – подкрасила губы.

– И вот заходит, значит, она, – рассказывал Серебренников, отхлебнув кофе, – Марина Зубакова, мой зам по социальным вопросам. И представляешь, что говорит?

– Что?.. – подалась вперёд Лариса Михайловна, будто ожидая чего-то опасного, навроде мировой коммунистической революции. – Мэр медлил. – Что, Сергей Васильевич?! Ну, говорите же, не томите душу?!

Серебренников ухмыльнулся, снова глотнул кофе и весело заговорил:

– Я её, значит, спрашиваю про то, как она отнесётся к моему назначению почётным гражданином города, а она мне в ответ: мол, вам, грит, Сергей Васильевич, прежде надо сходить в храм исповедаться и причаститься. Мол, дело это очень ответственное, что не все, мол, отнесутся однозначно к такому назначению, что у нас ещё есть представители старшего поколения с большими заслугами перед городом, до сих пор не удостоенные высокого звания, и перечисляет: Закопырин, Горчаков, Фомин. Короче, не понравилось мне… и тон Марины Александровны, и сама постановка вопроса. Так она же ещё и от мармеладки отказалась, видите ли, не хочется ей что-то… Смотрите-ка, какие мы гордые! И с этой исповедью, ишь, чего выдумала… Чтобы это я перед священником… Я – бывший секретарь комитета комсомола политехнического института, с правами райкома, между прочим! Чтобы в грехах своих каяться! Да где вы таких начальников видели?! – Серебренников разошёлся не на шутку. Кофейная чашка в его руке задрожала. – Это ладно бы там в одном или двух – трёх грехах покаяться… Но не во всех же! Тем более, есть такие грехи, что составляют государственную тайну…

– И что же теперь, Сергей Васильевич? – не скрывая тревоги, спросила Лариса Михайловна. – Как же быть? Может, она ещё вам что-то такое сказала?.. Ну, о чём вам неудобно говорить…

– Да что она сказала… – Серебренников нервно дёрнул плечом, налил полный бокал минералки, выпил, ещё налил, снова выпил. – А вы знаете, говорит, что Игорь Кравцов, которому вы, Сергей Васильевич, отказали в трудоустройстве, и не взяли солистом в “Братск- Арт”, продолжает петь, восхищать братчан своим талантом? Нет, говорю, не знаю. И что? А то, отвечает Зубакова, что он пишет книгу о Братске и о своей работе в городской администрации! С ним ведут переговоры издательства Иркутска, Красноярска, Новосибирска, Екатеринбурга, Москвы! Он же постоянно рядом с вами был, много чего знает… Он такого там может понаписать!.. Вас же губернатор за такое…

– Ну а ты что?! – приподнялась на месте Лариса Михайловна.

– А что я? Я перед партией и народом чист. Обещания выполняются, город хорошеет. Центральная пресса положительное внимание уделяет… Вот на днях Тимофей Булочкин такой материал написал!.. Все плакали… Так что, говорю, Марина Александровна, оставьте свои опасения, и лучше помогите подготовить к изданию книгу моих стихов философского уклона. Вот, говорю, послушайте, из последнего… Беру рукопись и читаю ей с выражением, почти как Кравцов:
Почётна и завидна наша роль,
В делах приемлем мы и брасс и кроль.
Ясна и благозвучна наша речь,
Хотим мы город от злословья уберечь!
А она мне: “Ой, не знаю, Сергей Васильевич… Делайте, как хотите!” И ушла…

На веранде появился высокорослый официант с чёрным телефоном на блестящем подносе. Почтительно склонив голову, он грудным голосом мягко проворковал: – Вас, господин мэр, по важному государственному вопросу. Некто Тимофей Булочкин… – Мэр резко схватил телефон, другой рукой небрежно указал официанту на дверь. Заметно волнуясь и сглотнув слюну, он плотно прижал трубку к уху и хрипло выдохнул: – Да… Серебренников слушает… – А трубка в ответ расхохоталась: – Сергей Васильевич, здравствуйте, дорогой вы наш мэр Серебренников! Булочкин на проводе! Да, да, он самый, который Тимофей, из Политики сегодня. Гы – гы – гы… Узнали?

– Да, конечно… – с облегчением выдохнув, серебристо хохотнул в ответ мэр. – А я-то грешным делом подумал, что тёзка звонит…

– Какой ещё тёзка? – насторожилась трубка.

– Да Сергей, подумал… ну… Кужегетович… Шойгу…

– Ну, это вы хватили, Сергей Василич… – засмеялась трубка голосом журналиста информагентства “Политика сегодня” Тимофея Булочкина. – Вот так прям взял Сергей Кужегетович, и позвонил… Вы что, газет не читаете и “телик” не смотрите, что ли?! Не знаете, что в мире творится? Что силы НАТО играют мускулами на западных рубежах? До вас ли сейчас Сергею Кужегетовичу! Скажите-ка мне лучше: а чудом сохранившееся авиасообщение в Братске по-прежнему функционирует?

– Да, конечно…

– Дело в том, что Сергей Кужегетович просил меня выяснить: как вам удалось договориться об этом с руководством авиакомпании “S7”?

– Ну это как бы не телефонный разговор… – замялся Серебренников.

– Хорошо, – решительно согласился Булочкин, – я готов приехать. Только просьбица есть небольшая: пусть рано утречком возле аккуратного одноэтажного здания аэропорта снова встречают нас радушные «бомбилы» с лицами, какие в Петербурге редко встретишь. И чтобы за рулем снова был добрый человек с голубыми глазами, и чтобы от красоты сибирской природы снова хотелось плакать. Это обязательно! Ну и само собой рассветное чистое небо и тайга вокруг чтобы…

– Да, да, – заверил мэр, – всё непременно устроим. Мы вот тут пока с Ларисой Михайловной…

– Со мной будут, – перебил Булочкин, – ещё трое испорченных урбанистскими излишествами “питерских” журналистов. Фамилии запишите на всякий случай: Артём Ватрушкин, Степан Беляшов и Николай Пряников. Записали? И вот ещё что, Сергей Васильевич, организуйте, пожалуйста, несколько бездомных собак у той самой пиццерии. Ну таких, чтобы они не размеренно вышагивали возле хозяев, а чтобы добросовестно суетились у ног прохожих, просительно виляя хвостами. А то мы в прошлый раз бездомных собак не нашли… Может, вы их того… в расход пустили? А, Сергей Василич?

– Нет, нет, что вы! – запротестовал мэр. – Как можно! Мы же из гуманных соображений… Да если надо, мы со всего города собак свезём к этой пиццерии! У нас их во всех районах полно…

– Да ну что вы, – хихикнула трубка, – я же пошутил! А вот того человечка с богатым армейским опытом, что руководит вашими коммунальными службами, будьте любезны, предоставьте. Хотелось бы на него посмотреть и пообщаться, так сказать…

– Без вопросов, Тимофей, всё сделаем в лучшем виде! – решительно крикнул в трубку мэр.

– Вот и славненько, Сергей Васильевич! И ещё, организуйте в местных СМИ серию материалов о том, что власти к дополнительной ответственности готовы, а братчанам, заряженным городским патриотизмом, унаследованным от крепких характером предков-комсомольцев, к пролетарским подвигам не привыкать. Каждый день они просыпаются ранним утром и едут на родную ГЭС обеспечивать электричеством каждый восьмой город России. Или, например, шагают на проходную алюминиевого завода, производящего 30 процентов необходимого металла в масштабах всей страны. Ну вы же, надеюсь, помните, как я написал в предыдущем своём материале “Шойгу был прав? Почему Братск может стать новой столицей России в Сибири”?

– Помню, Тимофей, такое не забывается…

– Ну тогда до встречи, Сергей Васильевич…

Над белой верандой загорелись переливчатым светом смешливые крымские звёзды. Озорно подмигивая друг другу, они с любопытством поглядывали вниз на романтическую пару в белых одеждах, так уютно, по-домашнему потягивающую красное вино из хрустальных бокалов. На столе, на голубом блюде аппетитно дымились бараньи шашлыки; заботливый официант с почтительной улыбкой поставил рядом тяжёлый бронзовый канделябр со стеариновыми свечами сахарного цвета.

– Сергей Васильевич, – восхищённо воскликнула председатель Братской городской Думы Лариса Михайловна Павлова, устремив пламенный взгляд на мэра Серебренникова, – вы так увлекательно рассказываете, что просто слов нет! В вас живёт большой литературный талант! Да что там талант! Я бы даже сказала: талантище! Вам надо обязательно писать, и как можно больше! Вы умничка! И бросьте вы эту неблагодарную поэзию, эти непослушные рифмы! Лучше сосредоточьтесь на благородной прозе, встаньте в один ряд с величайшими русскими мыслителями – Толстым, Достоевским, Прилепиным и Сорокиным… Сейчас ведь многие государственные деятели окрылились смелыми литературными замыслами, рассказывают о своём жизненном пути, о первой незрелой любви и о любви поздней, назревшей… Делятся своими сокровенными мыслями о том, как осчастливить Россию, как придать действенность и весомость работе местных органов власти…

– Да, Лариса, – решительно согласился мэр, – я ощущаю в себе большие литературные способности, которые помогут мне донести до потомков мельчайшие детали событий переживаемого нами непростого времени… Ведь историю делаем мы – принимающие решения, порой довольно непопулярные… Говорить о нас плохо могут только жалкие завистники, не способные по достоинству оценить наш значительный вклад в решение местных проблем: дорожного строительства и благоустройства, экологии и занятости… Но придёт время, и о нас вспомнят… Да, когда в Братске станет на двадцать процентов легче дышать, когда во дворе построенного по нашей инициативе уютного дома для медиков нам с тобой поставят прижизненный памятник и воспоют громкие гимны нашим трудовым заслугам… – Мэр смахнул навернувшуюся от переизбытка чувств слезу и предложил: – А давай выпьем! За наши светлые помыслы, за родной Братск, за гостеприимный Крым, где, быть может, нам ещё суждено будет приложить немало организационных и интеллектуальных усилий ради светлого будущего…

Бокалы звучно сомкнулись, вино блеснуло благородным гранатовым цветом, и где-то вблизи отчаянный соловей воспел гимн всем светлым чувствам разом, воспел торжественно и со знанием дела. Мэр не смог удержать желания и не поведать Ларисе Михайловне о своих творческих замыслах. Он рассказал о намерении создать цикл добрых сказок об истории города в период его правления, где каждому историческому отрезку будет придаваться правдивое документальное свидетельство устами лояльных депутатов, коими, как известно, богата щедрая “брацкая землица”.

– Ну а что же было дальше, Сергей Васильевич? Я про сон ваш, – уточнила Лариса Михайловна. – Всё думаю: а не возникну ли и я там нечаянно… Под каким-либо благородным предлогом… – Серебренников загадочно улыбнулся, глотнул вина, закусил кусочком сочного шашлыка и только потом задумчиво ответил: – Да что там сон, Лариса… Ты уже давно стала реальностью. Сколько дел переделано, испытаний пережито… Про сон расскажу, конечно. Только вначале послушай одно четверостишие… Это начало задуманной мной поэмы… Я назову её “Свежий ветер”…

Мэр поднялся, оправил белый пиджак и продекламировал:

– Мои старания, труды мои, терзания
Достойны чуткого и доброго внимания.
И слава мэрская уже давно влечёт меня,
Достоин славы я и звания почётного!

Но не будем, терпеливый мой читатель, вдаваться во все подробности того сладостного крымского вечера. Отправимся-ка лучше вслед за Сергеем Васильевичем и его правдивым повествованием прямо в Братск, где добрые и справедливые депутаты уже приняли своё историческое решение о присвоении или присуждении – точно уже не помню – мэру Серебренникову звания Почётного жителя Братска. Чувство самосохранения не позволило слугам народа употребить при этом слово “гражданин”, и потому идея депутата Аксютина – использовать слово “житель” – была принята на “ура”. Депутаты решили, что мэр всегда должен иметь стимул отличиться, и по мнению того же депутата Аксютина, в случае успешного им решения экологической проблемы, а также завершения без финансовых потерь программы переселения из ветхого и аварийного жилья, почётное жительство мэра можно будет поменять на почётное гражданство. Группа депутатов, среди коих были замечены, в частности, председатели депутатских комиссий Петров и Шепель, удостоили коллегу Аксютина за его своевременную сообразительность почётного качания и с радостными криками подкидывали Андрея Владиславовича чуть ли не к самому потолку думского зала заседаний под радостные крики и аплодисменты публики. Были пламенные речи именитых представителей городской общественности, были поцелуи и объятия, весёлые публикации в местных средствах массовой информации, был и Тимофей Булочкин с коллегами – Артёмом Ватрушкиным, Степаном Беляшовым и Николаем Пряниковым. Эти достойные звёзды отечественной журналистики обещали правдиво отразить в своих талантливых публикациях яркий период расцвета местного самоуправления в Братске, образно назвав его “серебряным веком Братска” .

Мэр сразу понял, что час его настал, и, быть может, благодаря творческому усердию этих простых, бескорыстных ребят, слава о нём достигнет коридоров президентской администрации, и вершитель многих чиновничьих судеб, улыбчивый тёзка Сергей Кириенко уверенным жестом укажет ему путь дальнейшего карьерного продвижения. Под воздействием медовых фантазий, Сергей Васильевич решил лично продемонстрировать столичным писателям свою простоту и доступность, весёлый нрав и остроумие, эрудицию и трепетную заботу о приезжих тружениках правдивого пера.

Уверенной поступью он вошёл в гостиничный номер под громкий писательский хохот. Не зная причины столь громкого веселья, мэр на всякий случай и сам хохотнул. Позже выяснилось, что гости всего-то навсего травили неприличные анекдоты, но, увидев нежданного гостя, немного смутились. Да, самую малость, и тут же усердно склонились над текстами.

Серебренников, смущённо кашлянув, стал осторожно вынимать из котомки всяческую снедь: кастрюльку с варёной картошкой, мелко порезанное розовое сало, банку солёных огурцов, булку чёрного хлеба, аккуратно почищенную чьей-то заботливой рукой солёную рыбку – то ли хариус, то ли омуль, и ещё тёплые румяные шанежки. А потом, хитро подмигнув, достал из внутреннего кармана пальто запотевшую бутылку водки.

– Ну вот, – по-домашнему мягко молвил мэр, – давайте-ка, чем Бог послал… Лариса Михайловна говорит: сходи, проведай, как они там… Поди сидят голодные, неприкаянные…

Молодые люди не заставили себя долго уговаривать, деловито подсели к столу, радостно забулькала водка в невесть откуда появившихся рюмках, плавно потёк неспешный мужской разговор, перетекая от вопросов местной, региональной и федеральной политики к вопросам полового воспитания подрастающего поколения, охотничьим байкам, обсуждению достоинств и недостатков отечественного и зарубежного автопрома. Лица светлели, собеседники принимали всё более непринуждённые позы, по очереди ещё несколько раз сбегали до питейной лавки, разговор крепчал и наконец достиг наивысшей точки непринуждённости, когда Тимофей Булочкин, глянув на мэра слегка остекленевшими глазами, борясь с заупрямившимся языком, проговорил:

– Классный ты мужик, Серёга! Давненько я вот так, душевно не отдыхал… Хочется тебе помочь… Сердечно и бескорыстно… – Тимофей вдруг хлопнул мэра по плечу и, расплывшись в хмельной улыбке продолжил: – Ты молодец, что не послушал своего друга Магомеда… Молодец! Зато достиг результата… Ему, – Тимофей икнул, – в назидание… Он, Магомед, уже устарел… А ты, – Тимофей многозначительно помолчал, – ты – молоток! Уважаю… Но не забывай! – Тимофей прижал ко лбу указательный палец с кривым ногтем. – Не забывай, что новый твой статус обязывает… Почётность во всём – во взгляде, в тембре голоса, в движениях… И за что бы ты ни брался, прежде подумай: а насколько это почётно, и не уронит ли твой новый статус в глазах горожан… – Тимофей снова икнул. – Мелочей тут быть не может… – Он подошёл к зеркалу и позвал мэра: – Подойди сюда. – Мэр подошёл. – Глянь на себя. Разве это почётный житель?! – Серебренников, глянув на него с недоумением, спросил: – А что не так?.. – А всё не так! Гляди сюда! – Тимофей кивнул на зеркало и грозно скомандовал: – Левую бровь приопусти, а правую – приподними. И больше строгой решительности во взгляде. Во! – удовлетворённо воскликнул Булочкин, – Вот это совсем другое дело! Держи петуха! – Он протянул мэру растопыренную ладонь.

Застолье затянулось, степень откровенности в разговоре повышалась с каждым новым тостом. Собутыльники доверчиво потянулись друг к другу распахнутыми сердцами с огромным желанием что-то сделать друг для друга приятное и бескорыстное.

– Мужики! – воскликнул Серебренников. – Желаю выпить за ваш профессионализм, за вашу бескорыстную душевность… Я всё понял, всё уяснил и взял на вооружение. Да, именно отеческой строгостью можно добиться истинного расположения к себе избирателей. Дети должны знать, кто в доме хозяин! Но всё должно быть строго по закону! – Он обвёл мужиков грозным отеческим взглядом, мысленно повторяя про себя: “Левую бровь приопустить, а правую приподнять…” – Вот участники недавнего несанкционированного митинга на смотровой площадке Братской ГЭС узнали теперь, что значит строго по закону… Мне с ними, нарушителями общественного спокойствия, дискутировать некогда! Заявление в полицию, и будьте любезны… Платите штраф! Две гражданки уже заплатили по десять тыщ… И так будет с каждой!

Мужики зааплодировали: – Силён… Ой силён, чертяка! Не хотите, значит, по-хорошему, нате, значит, вам по кошельку. Ух- ха-ха! Молодца, ой молодца! И снова яростно дзинькнули рюмки, вздрогнули богатырские груди, захрустели в ухватистых зубах солёные огурчики, хмельное умиротворение медленно растекалось по весёлым лицам.

Но в конце застолья всё же маленькая заминочка приключилась. Это когда мэр сказал: – Ребят, а может вам деньжат маленько подкинуть? За труды, так сказать, а?..
Ой, что тут началось! И “да как ты мог о нас так подумать?!” , и “да мы же не корысти ради, а исключительно из идейных соображений!”, и “ржавчина золотого тельца нас ещё не коснулась, а ты кровно обидел нас, кровно огорчил…”

Но всё, слава Богу, благополучно устаканилось, сошлись на том, что ребята всё же возьмут маленько, исключительно для развития технической базы и повышения квалификации, но никак не себе лично. На том и разошлись довольные друг другом и согретые доброй улыбкой наступившего зимнего утра. И улыбку эту Серебренников бережно донёс до самого служебного кабинета, по пути мысленно составляя рабочий план нового дня.

После ободряющего стакана холодной минералки, мэр немедленно составил проект распоряжения, определяющего порядок обращения граждан в адрес президента. Руководствуясь элементарной логикой, он жёстко определил, что право обратиться к президенту имеет только мэр и местные депутаты. Остальные же горожане, те, что не смогли преодолеть в себе желание обратиться напрямую к высшему должностному лицу государства, могут это сделать, завизировав текст обращения у депутата своего избирательного округа, и после квалифицированной редакторской правки, бумага должна быть утверждена подписью градоначальника. “Вот так-то оно будет лучше, – довольно подумал Серебренников. Чтобы каждый сверчок знал свой шесток. Я же вот свой знаю… Демократия – она порядка требует!”

Выпив ещё минералки, Сергей Васильевич решил позвонить председателю Думы.

– Лариса Михайловна, доброго утречка! Вы это… костюм новогодний ещё не приобрели? Что, что? Снегурочкой будете? Хи-хи-хи… Сла-а-а-вненько. – Глядя в зеркало, мэр поправил галстук. – А я вот только собираюсь… Что, что? Да хотелось бы, конечно, деда Мороза, но, говорят, нынче он пошит только в единственном экземпляре. Спрашиваю продавцов: для кого? – а они только голову к потолку, и глаза почему-то закатывают… Надеюсь, как главе местной парторганизации Единой России, в костюме медведя мне не откажут… Хи-хи-хи… Ну ладно, рад был услышать… А я в магазин, за костюмом…

Доброта наступившего дня оказалась обманчивой, невезуха поджидала мэра во всех магазинах города – нужного костюма медведя нигде не нашлось. Знакомый директор лавки сверхмодной одежды доверительно шепнул Сергею Васильевичу, глядя с благоговением в потолок и указуя туда же подрагивающим от волнения пальцем, что по распоряжению самого Дмитрия Анатольевича, все медвежьи костюмы централизованно скуплены, и будут пересылаться на места согласно предварительно оформленным заявкам местных партячеек.

Мэр похолодел, вспомнив, что забыл распорядиться насчёт заявки. Но надо было что-то делать, что-то предпринимать! Он с мольбой посмотрел на директора, ища сочувствия в его хитроватых глазах.

– Выручай, дружище! Не идти же мне, как колхознику, на торжество без новогоднего костюма! Это же будет политически близоруко!..

Хитрый директор масляно улыбнулся, ободряюще легонько похлопал градоначальника по плечу и увлёк за собой в подсобку, где в специальном шкафу покоились яркие новогодние костюмы для нужных людей. Лихорадочно перебирая пестроту нарядов, Серебренников не находил для себя ничего подходящего. Сходу отвергнув костюмы петушка, поросёнка и козлика, он долго мял и тщательно разглядывал костюм волка. Но что-то в нём мэра настораживало.

– Может, костюм орла?.. Нет у тебя случайно?.. – неуверенно спросил мэр.

Отрицательно покачав головой, директор ответил, словно припечатал:
– Увы… Час назад Гаськов забрал… Сказал, что очень нужно… Вроде как, на губернаторскую ёлку собрался… Хотя, вот ещё… – Директор резво подбежал к другому шкафу и достал из него красивый костюм зайчика. – Вот, для внучка берёг… Но он с родителями в Турцию улетел…

– Да ну… – брезгливо оттопырив нижнюю губу, замотал головой мэр, – как-то легкомысленно… Не статусно и не почётно… Может…

– Сергей Васильевич, – перебил директор, – уж поверьте, любезный, моему богатому мужскому опыту. Уверяю вас, женщины всегда были и будут без ума именно от пушистых зайчиков. Ты к ним, значит, с пушистой лаской, а они тебе сразу морковочку сладенькую и всё, что ни пожелаете… Надеюсь, уж вы-то знаете, что,так называемый, “женский фактор” всегда играл и будет играть впредь первостепенную роль во всех наших мужских делах… Берите, не раздумывая! Будьте зайчиком, и всё образуется…

Мэр подумал-подумал, махнул рукой и забрал костюм без примерки.
Добравшись до рабочего кабинета, он первым делом нарядился в тесноватую обнову, несколько раз крутнулся перед зеркалом, осторожно потрогал хвостик, и решив, что в целом вполне удовлетворительно, продекламировал пришедшее на память из далёкого детства:
– В лесу недолго до беды.
Умей запутывать следы!
Попробуй угадай-ка,
Куда девался зайка!
Туда-сюда петляет след.
Где зайка был, там зайки нет!

Знаю, знаю, любезный мой читатель, что тебе сейчас не до скучных историй про мэра и сладкие его сны. Знаю, что вожделенный глаз твой косится на уже накрытый праздничный стол, возле которого в нарядном переднике увлечённо колдует твоя супруга. Так и подмывает тебя прокрасться “на персиках” к столу, тяпнуть огненной самогоночки, блаженно похрустеть ядрёным огурчиком и, как ни в чём не бывало, углубиться в государственные мысли. Но наберись терпения, друг мой! Осталось совсем немного! Да и зачем злить голодного новогоднего тигра? Лучше уж завершить всё незавершённое, отпустить с миром всё гнетущее, да и временно успокоиться до следующего сна.

… Проснувшись рано поутру, Сергей Васильевич ощутил что-то в руке. Недобрые предчувствия молнией пробили его непросветлённое сознание. Но, успокоившись и собравшись с мыслями, он радостно воскликнул, да так громко, что разбуженные соседи раздражённо застучали по отопительной батарее. “Да это же сон! Сон в руку! – кричал мэр. Значит, сегодня всё непременно произойдёт именно так, как было мной задумано, и как приснилось в этом благородном сне!”

Сергей Васильевич в балетном прыжке энергично ударил ногой об ногу (так он делает всегда, когда пребывает в особо радостном расположении духа), принял холодный душ, поджарил яичницу с луком, копчёной колбаской и помидорами и, с удовольствием уплетая эту вкуснотищу, прижав к уху телефон, стал делать распоряжения: председателю Думы Ларисе Михайловне поручил созвать внеочередное заседание городского представительного органа и учредить на нём звание Почётного зайца, первому заместителю мэра Ирине Басаргиной – подготовить новогодние подарки с надписью “От Почётного зайца”, заместителю мэра Сергею Тимофееву организовать восторженные отклики депутатов и выдающихся горожан по телевидению в связи с присуждением мэру звания Почётного жителя, предварительно проведя с ними индивидуальное собеседование с помощью детектора лжи; заместителю мэра Егору Луковникову срочно связаться с Усть-Ордой и попросить тамошних коллег прислать в Братск белого коня для торжественной церемонии, а из Парижа немедленно выписать церемониальный костюм “аля Наполеон”, состоящий из зелёного сюртука, белых лосин, чёрных лакированных ботфортов, украшенных стразами, чёрную треуголку, белые перчатки и широкую голубую ленту.

Уже расправившись с завтраком, Серебренников мудро решил сработать на упреждение неотвратимых последствий его вхождения в почётный статус – приказал председателю комитета ЖКХ Алексею Минченко срочно оснастить все жилые дома и все городские учреждения слёзоотводами новейшей японской разработки, дабы избежать подтопления вследствие общегородского умиления. “Надо бы ещё связаться с американским Минфином, – озабоченно подумал мэр, – предупредить о возможном переполнении водохранилища, пусть дадут разрешение открыть шандоры… Или попросить менеджеров Илима временно перепрофилировать очистные отстойники в слёзохранилища… А там уж определимся по обстановке…”

Да, много сил и энергии требуют столь масштабные мероприятия. Но что только не сделаешь для упрочения славы родного города, чем только не пожертвуешь… Вплоть до совести… Но совесть, её же всегда можно временно успокоить доброй чаркой коньяку. Выпил, плечи расправил, начал трезветь, и следующую туда – пусть расплывается по всему телу хмельное тепло, пусть впитывается в мозг осознание собственной значимости!

Не буду вдаваться во все церемониальные подробности того памятного дня. Отмечу лишь, что почётный мэр ярко блеснул кавалерийскими навыками перед выстроившимися в идеальное каре почитателями его управленческого таланта. Костюм сидел на нём как влитой, только треуголка оказалась слегка великовата, и её приходилось постоянно поддерживать рукой или кончиком обнажённой шашки.

Совершая почётную проездку вокруг здания мэрии верхом на белом коне, Сергей Васильевич идеально держал спину, строгим почётным взором ощупывал всё вокруг. Слёзы умиления блестели на восторженных лицах почитателей.

Пустив коня рысью, мэр вдруг резко натянул поводья у группы особенно восторженных лиц. От неожиданности конь суетливо засеменил на месте и вдруг угрожающе встал на дыбы, заставив каре дрогнуть. А мэр тем временем, удерживая на голове треуголку, зычно воскликнул: “Хо, хо!” И каре, словно эхом, откликнулось столь же зычно: “Хо, хо!”

Ревели фанфары, гремели литавры, белокрылые голуби, как символы демократических свобод, устремлялись в голубые небеса, соединяясь там в причудливые узоры. И в одном из них восторженная публика вдруг не ко времени различила художественно выписанный кукиш. Но никто из восторгающихся и виду не подал. А кукиш тем временем преобразился в озорной смайлик. И все засмеялись.

Затем в думском зале заседаний председатель Думы Лариса Михайловна Павлова торжественно вручила градоначальнику Почётный орден Сергея самозванного всех трёх степеней с учётом особо выдающихся заслуг награждаемого. Были поздравительные речи, бурные аплодисменты, много умильных слёз. И как ложка дёгтя в бочке мёда, выявилась досадная недоработка председателя комитета ЖКХ Минченко, который в сжатые сроки сумел установить современные слёзоотводы по всему городу, кроме почему-то здания администрации, за что подвергся суровому порицанию зама мэра Луковникова. Под ногами гостей повсюду хлюпала солёная жижа избыточного умиления. Минченко хотел было и сам пустить горючую слезу раскаяния, но Луковников строго запретил ему это сделать. Вышеописанное досадное недоразумение всё же не испортило праздника.

Вечером, на праздничной ёлке, окрылённый мэр Сергей Васильевич под радостные аплодисменты, встав на табурет в костюме зайчика и аккомпанируя себе на гармошке, душевно спел милую песенку:

– Как под горкой, под горой
Ходит заинька косой.
Картошка моя,
Вся поджаренная…
И вновь восторженные возгласы, громкие аплодисменты, счастливые улыбки. Мэру тут же было присвоено высокое звание Почётного зайца, вручён почётный приз в виде огромной морковки. Все были веселы и довольны. И наконец, всех присутствующих пригласили к ломившемуся от разнообразных закусок праздничному столу.

А мэр, выпив для приличия сухонького и закусив котлеткой, убыл, не прощаясь, на местное телевидение, чтобы в прямом эфире объясниться с горожанами по поводу присвоения ему высоких почётных званий.
Бесстрастно глядя в холодный глазок телеобъектива, он говорил о том, что присвоение ему этих званий – есть закономерный итог уходящего года, ведь его кандидатуру единогласно поддержали независимые депутаты городской Думы, руководители предприятий города, общественные организации.
Одним из главных достижений он назвал выдающееся социальное партнерство с градообразующими предприятиями.
Второе достижение — выдающееся начало масштабной газификации города.
Третье достижение — выдающийся мэрский контроль экологической ситуации в городе.
Четвёртое достижение – выдающийся ремонт дорог методом сплошного покрытия.
В заключение, стыдливо смахнув почётную слезу, мэр чистосердечно признался, что расценивает присвоение ему почётных званий, как оценку работы всей братской команды, в которую входит и администрация, и депутаты, и жители города Братска.

Уже сидя с бокалом коньяка в своём рабочем кабинете, Сергей Васильевич с удовлетворением отметил про себя, что всё прошло как по нотам, без сучка и задоринки. Потом он подошёл к окну, и лицо его смертельно побледнело. Внизу стояли два памятника, Ленину и Наймушину, и о чём-то, посмеиваясь, мирно беседовали. Мэр отпрянул от окна, но тут же в оконном проёме показалась огромная, с озорной улыбкой, голова Ивана Ивановича и сказала:
– Ты чего, сынок, так испугался? А я вот пришёл поздравить тебя. Пока ждал, с Владимиром Ильичом поболтали. Он много мне о тебе рассказал. – Наймушин засмеялся, но глаза его оставались холодными. – Подойди ближе, мне подниматься к тебе не с руки, масштаб не тот… – Серебренников подошёл, всё ещё не находя что сказать. А Наймушин продолжал: – Молчишь? Ну тогда слушай дальше. Сравняться со мной ты не сможешь никогда. Время сейчас не то… В наше время всё принадлежало государству, и все мы работали на государство. А на кого работаешь ты, сынок? Каковы твои идеалы? Ты не знаешь, почему полковники стали превращаться в верных и угодливых слуг олигархов? – Серебренников по-прежнему молчал. – Всё ты знаешь, – горько ухмыльнулся Иван Иванович. – Ладно, пустое… – Наймушин мягко погладил папку, с которой никогда не расставался. – Так что, прими мои поздравления… почётный житель… Трудись и дальше на благо города моей мечты… Одна только просьба к тебе. – Он тяжело посмотрел на мэра. – Верни Братску прошлое… Славное его прошлое… И будет всем счастье…

… На море разыгрался шторм. Сергей Васильевич с Ларисой Михайловной молча наблюдали за волнами. Казалось, что перед ними движутся несметные толпы людей, чем-то недовольных и чего-то от них требующих. Им обоим было страшно от того, что когда-то волны внезапно накроют берег и разрушат то, что стало для него и для неё самым дорогим и желанным – их сладкие сны.

Вадим СКВОРЦОВ.