Разговор с продолжением, часть10

НЕ ТОЛЬКО АНГАРСКАЯ ДЕРЕВНЯ

Когда Олег Александрович РЫБИН, и я, (отнюдь, не как не юные пацаны по возрасту а как мужики, что умеют разбираться в тонкостях строительства и хозяйствования и держать в руках шанцевый, плотницкий и прочий, электро/бензо инструмент), принялись изучать положение дел в архитектурно-этнографическом филиале глубоко и всесторонне, «старожилы» АЭФ смотрели на нас, скажем так, сначала – откровенно посмеиваясь, потом – с неодобрением, а после – весьма недружелюбно и даже злобно: ведь мы всюду засунули свой нос.
Мы полезли и в лес, и на минерализованную полосу, и на берег моря, и в подвалы, и в сундуки, и на чердаки, и – основное – в документы…
Кстати, любопытная деталь: самое безобразное отношение к документам я встречал только в администрации – там совершенно случайно такое можно было найти, обнаружить, увидеть и прочитать – голова кругом. И подписи посмотреть, и суммы вознаграждений (например, за строительно-монтажные работы по реконструкции учреждения культуры, или за высадку саженцев акации по всему городу в зимние (!) месяцы – волосы дыбом).

Олег Александрович РЫБИН. Мы перелопатили и изучили горы музейной документации

Мы оба с Олегом РЫБИНЫМ, «прошерстили и перелопатили» горы бумаг, актов и прочих справок и испытали самый настоящий шок от того, что ни имущество (постройки и строения, ни кузня, ни бани с избами, ни всё остальное, ни сам АЭФ – архитектурно-этнографический филиал музея, ни его границы, ни земля под ним) не были утверждены на бумаге
– Что ты этим хочешь сказать?
– Чтобы было понятно : «Ангарская деревня» жила на «птичьих правах»: у неё не было элементарного паспорта, без наличия которого филиал совершенно не имел никакого юридического права заниматься музейной деятельностью в любом её направлении.
Несмотря на то, что ещё в 1996 году даже был принят Федеральный закон «О музейном фонде РФ и музеях в РФ».
– Как же так случилось?
– После развала СССР никто не удосужился вспомнить о такой «малости», как выдача «удостоверения личности» отдельному учреждению культуры. Нас документально, фактически, не существовало.
В музее ни воды, ни даже собственной линии электропередачи не было.
Вся система снабжения электричеством в Деревне крепилась на скрутках и, прошу прощения, держалась «на соплях», т.е. увы, на извечном русском «авось, и так сойдёт», а провода (натуральным образом) были прибиты к стволам деревьев и лежали на ветвях сосен, что представляло жуткую пожарную опасность.
Выяснилось, что больше двух десятилетий! свет безвозмездно брали у богатых соседей (читай – пользовались даром), хотя, по некоторым документам – свет официально оплачивался…какая-то загадочная фантастика.
– Это ты про охотничий домик – сибирское зимовье «Интуриста», о котором мы вспоминали в материале? konkretno.org›razgovor-s-prodolzheniem-chast-7/
– Да. Но, во-первых, Вадим, какой уж в те поры 80- 90-ых это был «Интурист»?
Когда ставропольский комбайнёр «миша-меченый» и свердловский «боря-понимаш?», при помощи «генеральных» рычагов, один – в статусе генсека, второй – президента нового образования, превратили великую страну в «нечто», то наличие /присутствие зарубежных туристов, в целом, не понадобилось: почти каждый третий и второй россиянин (фрезеровщик или учёный-академик, без разницы) челноками так вынужденно избороздили мировые просторы, что советским гидам-экскурсоводам и не снилось!
– Но, как же, такое возможно – существовать без документа?
– Ого, ещё как возможно, оказалось.
Основанная Октябрём ЛЕОНОВЫМ в 1979 году, и принявшая первых посетителей спустя четыре года, в 1983-м, предусматривавшая под основную экспозицию площадь в 35 Га (а на самом деле – ещё гора-а-аздо больше!), Ангарская деревня была похожа на некий фантом: вроде бы она и есть, но, на «музейной карте» страны её нет.

                                                       Ангарская деревня

                                                                        АЭФ

«Кому это надо – расчищать лес, ставить дополнительные столбы, тянуть отдельную линию проводов, чтобы подсветить всего одну башню острога? Проще и дешевле кинуть два конца (ноль и фазу) к соседям, и не городить огород: ну, сколько у них там света счётчик накрутит?

                                           Башня БраЦкого острога

                                                               Чайная изба

Да и что там особенно смотреть – десяток избушек? Ни проехать туда, ни пройти нормально: ни зимой, в этой «Чайной избе» не обогреться, ни в дождь не обсохнуть – неуютно, неприветливо, тоскливо».
Так или приблизительно так рассуждали раньше некоторые управленческие головы: отсюда и первоначальный недостаток внимания к деревне.

                                                Улица Ангарской деревни

                                          Офицер милиции В.В. САМОЙЛЕНКО
А затем, когда «Интурист» подрастаял, и почти испарился, на дороге возник шлагбаум с табличками «Частная собственность», «Закрытая территория» и вместо привычных директоров появились новые управляющие, потом смотрители, а после и вовсе – некие «смотрящие»…
– Ты имеешь в виду?..
– Да, Вадим, ты правильно понял: я имею в виду отдельных людей, которых шёпотом называют «бандитами».
Не будем строить из себя несведущих: здесь не Смольный институт благородных девиц, мы – не недотроги,и не кисейные барышни – жить в том обществе, в котором мы живём, и быть абсолютно свободным от общества, невозможно.
Общество вбирает в себя всё –  и хорошее, и не очень, и совсем плохое, и проецирует это на людей.
Ведь и синие наколки/купола/кресты (сейчас это назвали словом тату) на теле, и «перстни» на пальцах, пришли к нам не из диких племён, а из колоний, тюрем, лагерей и особых мест заключения. Оттуда же появилась и перетекла на воинскую почву другая метастаза: в армии появилась «дедовщина».
А после, в 1953-ем, и особенно в 1955-ом, «кукурузный папа» амнистировал пособников фашистов в период оккупации – бандеровцев…
– В историческом аспекте это очень сложная тема.
– Ещё какая! Ведь плоды той самой «бомбы замедленного действия» мы пожинаем по сей день.
Поэтому, проживая на одной территории, в одном городе, в одном дворе, и т.д., разумеется, мы учились в одной школе и знали друг друга в лицо, и по имени – и круглых отличников, и тех, кто в округе «криминально» верховодил, был т.н. «шишкой».
Мы подросли и возмужали, спустя годы у многих представителей того круга я не раз выступал на их именинах, встречах, праздниках и проч.
– И какими были твои впечатления- ощущения?
– Я ведь певец, и в первую очередь, как артист, я нёс культуру песни и своё творчество всем людям, независимо от их чина или звания, ранга или должности, местоположения и местонахождения. А у же во вторую очередь – зарабатывал на жизнь.
Ведь в те годы на лесопромышленном комплексе зарплату в полном объёме задерживали и на полгода, и на 9, и на 11 месяцев, и ты был просто обязан искать заработок на стороне, поскольку нужно содержать семью и кормить маленького сына. И потом, если тебя пригласили или наняли, людям такого круга, как правило, не отказывают.
– Платили честно, без обмана?
– Не всем и не всегда. Ситуации были 50 на 50 – могли рассчитаться сверх оговоренной суммы, а могли просто выгнать на 40 градусный мороз в лакированных туфельках. И ты шагаешь, почти бежишь (чтобы не окоченеть от холода) в сторону города из богатого коттеджа на закрытой базе по ночной пустынной дороге. А могли и убить. И смешного в этом ничего не было. Публика бывала разномастной, и контингент встречался разный, нередко приезжали люди из других регионов, так что гулеванили по-разному. Но, чаще, протрезвев, приезжали прямо домой, и у квартиры, с извинениями, вручали конверт.
Всякое бывало…
В те годы в Управлении внутренних дел Братска работал замечательный офицер милиции – Валерий Васильевич САМОЙЛЕНКО (коллега моего папы и наш сосед по дому).

Валерий Васильевич САМОЙЛЕНКО в рядах братской милиции. Утреннее построение

Отдельно стоящее здание Школы искусств №1, Братск

Мне довелось однажды лично видеть как он, при помощи дубинки, учил «уму-разуму» здоровенного крепкого парня, и объяснял тому, что в жизни нужно выбирать ровный проспект, а не кривую дорожку.
Человек не может быть «пожизненным изгоем», даже если в 90-ых он занимался грабежом: срывал с людей меховые шапки на улицах и во дворах, а в подъездах снимал серьги у женщин.
И кто знает, может быть именно благодаря «доходчивой методике» подполковника САМОЙЛЕНКО, парень переосмыслил происходящее: сегодня это успешный бизнесмен, деловой авторитетный предприниматель и заботливый семьянин.
– Для чего ты это вспомнил?
– Смешно было слушать одного человека, который (после того, как его усадили в кресло городского главы) заявлял, что «все бандиты испугались его и сбежали из Братска». (Хохочет)
Я просто обязан сказать о том, что люди этой «направленности» и после «лихих 90-ых», и после «нулевых», никуда не исчезли: они есть и сегодня, разумеется, в другом виде, в другом качестве и в другом возрасте.
Добавлю, что когда мне приходилось встречаться и общаться с ними, они почти всегда были готовы пойти на конструктивные переговоры.
Так было, например, когда мы вместе с Татьяной Григорьевной ГАЕВСКОЙ (исключительно благодаря её настойчивости) смогли вернуть в «лоно культуры» зал бывших игровых автоматов (у гостиницы «Турист») и, в дальнейшем, обустроить там для ребятишек классы для занятий хореографией и живописью.

Надпись на здании

/

Так было, когда Пётр Васильевич МАНУШИН помог мне найти общий язык с предпринимателями, в результате чего все основные книжные фонды уникальной библиотеки со стеллажей из крохотных комнатушек городской квартиры, переехали в просторный собственный дом: ныне – это библиотека имени Виктора СЕРБСКОГО.

СЕРБСКИЕ – Мария Петровна и Виктор Соломонович

– Спасибо тебе большое от имени всех людей, причастных к культуре, за то, что у литераторов, писателей и поэтов появился прекрасный светлый, и такой близкий всем нам дом!
– Мы долго мечтали о нём вместе с Марией Петровной и Виктором Соломоновичем СЕРБСКИМИ.

                                               Екатерина Викторовна СЕРБСКАЯ

Одному мне было бы очень трудно.
Абсолютно в каждом объекте, здании, сооружении, к которому департамент имел отношение – заложен труд десятков и сотен людей, главным образом, строителей и ремонтников! Только в этой библиотеке работали несколько бригад под началом Александра Александровича ДАНИЛКИНА, Бобомурота Сафаровича ХАИТОВА и под руководством Олега Александровича РЫБИНА – вот кто настоящие профессионалы!
Очень хорошо, что дело своего знаменитого отца сегодня успешно продолжает его дочь – Екатерина, она большая умница: дарит улыбку и радость каждому читателю и согревает всех теплом поэтического общения.

                                Виктор Соломонович СЕРБСКИЙ с дочерью Екатериной

катерина СЕРБСКАЯ,  Заведующая библиотекой имени Виктора СЕРБСКОГО

                                           Библиотека имени Виктора СЕРБСКОГО
Но, признаюсь откровенно: за небольшой срок работы в должности начальника, я так и не успел добиться передачи Библиотеке русской поэзии ХХ века всего здания целиком, а не только одного (второго) этажа.

Мемориальная доска на НАЙМУШИНА, 5а, где проживал Геннадий Павлович МИХАСЕНКО

Как не получилось у меня «переломить мэров-пэров» в том, чтобы на доме по улице Наймушина в Энергетике, где проживал и творил известный детский писатель, Почётный гражданин города Братска Геннадий Павлович МИХАСЕНКО, рядом с установленной в его память мемориальной доской, демонтировали (убрали/перенесли) китчевую вывеску с рекламой горячительных напитков.

                                              Татьяна Ивановна ЛИТВИНОВА

– Может, это было не в твоих силах?
– Несмотря на то, что департамент подготовил и написал десятки жалоб, служебных записок, воззваний и докладных, и пояснительных – проблема не решена.
Увы, но это, несомненно, одни из моих «скелетов в шкафу», и это остаётся на моей совести.
– Довольно самокритично. Но, давай вернёмся к архитектурно-этнографическому филиалу.
– Хорошо.
Во-вторых: если ты рассчитываешь на господдержку или определённую помощь извне, со стороны вышестоящих органов управления культурой, некоторых Фондов, Учредителей и т.п., то надеешься на получение средств по Программам совместного финансирования.
В разные годы, это процентное соотношение (кто и сколько вкладывает в общий котёл) было чётко прописано и зафиксировано в Соглашении о сотрудничестве с областным министерством культуры (подробнее я расскажу о принципе софинансирования Единого Проекта из разных источников, когда буду говорить о проекте строительства комплекса зданий для театра кукол «Тирлямы»).
– А разве был такой проект?
– Конечно! Мы начали эту работу над ним, когда депутатом Государственной Думы РФ от Братска был ещё Виталий Борисович ШУБА.
– Любопытно.
– Уверяю тебя, история более чем любопытная – и печальная, и захватывающая, и грустная – до губернатора дошло. Полностью, от А до Я, о ней знает только твой визави. (Грустно улыбается)

Так вот, поэтому, чтобы хоть с чего-то начинать, расставив вопросы по приоритетам, потребовалось немалое дополнительное финансирование: чтобы нас действительно признали и документально узаконили на всех уровнях (и в области, и в столице). Для прохождения большого количества экспертиз, сверок и согласований, для включения в РЕЕСТР ЦСН (Центр Сохранения Наследия, г. Иркутск) сразу потребовались многие сотни тысяч, и даже миллионы рублей!

– Ничего себе!..
– Мы в департаменте и сами такое представить не могли – насколько возросли пошлины и оплата услуг тех же геодезистов, юристов,и БТИ (Бюро Технической Инвентаризации) и прочих кадастров.

И в этот самый «распрекрасный” момент прозвенели первые «звоночки» и полетели первые «ласточки» (почти улыбается): у представителей городской власти и некоторых депутатов возникают липкое подозрение и, якобы, «закономерный» вопрос: «Как же так??? Столько лет жили– не тужили, и горя не знали, и всё было «в ёлочку»… Почему раньше всего хватало, а тут, как только на должность пришёл Кравцов – вдруг понадобились такие деньжищи!?»

– Неужели ты был в одиночестве?
– Нет. Мы ничего не выдумывали и не брали с потолка.
Департамент не был беззубым или беззащитным: мы опирались на федеральные и областные требования и циркуляры, обязательные для нас к исполнению, и – главное, с нами был наш непосредственный куратор, заместитель мэра по социальным вопросам ЛИТВИНОВА. И энергия безумная, сродни атомной. Недаром, её (за глаза) называли «майор Вихрь». Наверное, эта женщина никого не боялась в жизни: всегда шла, напролом, как танк, и билась за своих подчинённых, и отстаивала свои отрасли она, как сильная тигрица, на всех уровнях!
Она никогда не пасовала ни перед трудностями, ни перед вышестоящими начальниками, но, была почти бессильна только перед первым замом мэра Доскальчуком /про эту фамилию мы ещё поговорим /.

– Он что, какой-то особенный, если перед ним, как ты говоришь, Литвинова «была бессильна? Насколько я помню, ничем выдающимся он не отметился…
– Доскальчук, и вправду, положительного для Братска сделал НИ-ЧЕ-ГО.

И потом, я сказал «почти бессильна». И причина здесь только в том, что он слишком часто оставался «на хозяйстве», т.е. исполнял обязанности мэра города, а пользовался он этой «льготой» направо и налево, исходя только из личных интересов и исключительно для собственной выгоды. С печальными для братчан последствиями.
Но, это совершенно отдельный рассказ.

Ты же знаешь, что я не склонен опираться на сослагательное наклонение «что было бы, если бы», однако, здесь он вполне применим.
Поэтому, могу со 100%-ной уверенностью заявить, что если бы у Литвиновой были развязаны руки, и она имела бы настоящий карт-бланш власти, а не периодическую фикцию управления, то, во-первых, она однозначно довела бы до конца раскрытые ею дела-махинации с бюджетными деньгами; а во-вторых, и это – главное, Доскальчуку вряд ли бы удалось пропихнуть в мэрское кресло Костю Климова, и ещё неизвестно, по какому пути пошла бы история Братска.
– Разве существовала какая то особенная процедура выдвижения Константина Климова на пост мэра города?
– Конечно. За столом и рюмкой в придорожном «Трактире». Чуть позже расскажу подробно. (сейчас это кафе называется «Фараон» – прим. Вадим Скворцов).
– А что за махинации?
– Там и бюджет, там и премии, и неправомочное распределение/перераспределение выплат/вознаграждений, и спонсорские… О, Татьяна Ивановна столько накопала-нарыла – долго слушать придётся.
При всех особенностях её железного характера и сгустка эмоций (а она могла и кровушки попить весьма изрядно, и жёстко сровнять с землёй лю-бо-го, не только я, но и другие, ходили к ней на приём, зачастую глотнув настойки валерианы или пустырника – стресс, обычное дело), но! в вопросах защиты АЭФ, Татьяна Ивановна оказала громадную, неоценимую помощь департаменту – низкий ей поклон за это.
Она и разъясняла, и доказывала, и объясняла, и требовала, и результативно добивалась: а ведь чтобы узаконить «Ангарскую деревню»» в существующих территориальных границах городскому бюджету предстояло раскошелиться сразу на три миллиона рублей.

Эдуард Юрьевич ДЁМИН,- председатель Думы города Братска.

Несмотря на свою занятость и, как бы, не особо «профильную» тему, но меня поддержали ряд депутатов – особенно Аркадий Владимирович НЕСТЕРЕНКО, и председатель Думы Эдуард Юрьевич ДЁМИН. Оба неоднократно приезжали на место – смотрели, слушали, вникали, изучали. И, естественно, они понимали, что с законодательством не поспоришь, это – самый настоящий Закон и очень серьёзный, научно-обоснованный подход к требованиям по хранению, сохранению и систематизированию музейных ценностей.

                        Депутат Думы города Братска – Аркадий Владимирович НЕСТЕРЕНКО

                           Заместитель мэра города Братска Сергей Григорьевич МОСКОВСКИХ
А при активном содействии заместителя мэра Сергея Григорьевича МОСКОВСКИХ и помощника мэра Петра Васильевича МАНУШИНА нам удалось решить немало вопросов.

                                           Помощник мэра Пётр Васильевич МАНУШИН

Издатель Геннадий САПРОНОВ, библиофил Виктор СЕРБСКИЙ и великий русский писатель Валентин РАСПУТИН
– То есть, дело сдвинулось с мёртвой точки?
– Отнюдь не сразу.
Как оказалось, не менее сложным было преодолеть косность мышления в самом музее (кстати, на тот момент, с Дипломом, который полностью соответствовал требованиям для занятий музейным делом, трудился всего один! специалист – А.А. Павлов)
– На весь музей? Всего один человек!?
– Да, представь себе: один-единственный дипломированный специалист по музейному направлению – в должности заместителя директора по научной работе.
Увы, для подавляющего большинства тех, кто годами и десятилетиями состоял в штате учреждения (в т.ч. и в фондах, и в ХВЗ (художественно-выставочный зал), и в филиалах, и в здании на улице Комсомольская – 38), было совсем не «в радость» наблюдать и чувствовать активность КРАВЦОВА и РЫБИНА.
Местные сотрудники, мягко говоря, совсем не обрадовались тому, что у «этих двоих, из департамента», проявилась такая дотошность, и резвая прыть, и что на мякине их не проведёшь, и лапшу на уши не навешаешь.
– Разозлили народ?
– Если затрагивается чья-то, якобы, «личная свобода» и многолетнее безмятежное спокойствие, похожее на болотную тину, это не может не иметь определённых (в том числе и далеко идущих) последствий. Позже станет понятно – что я имел в виду.
Мы с Олегом провели жёсткую тотальную проверку, осмотр и внезапную ревизию всего, что имелось на бумаге, и расторгли многие «хитро-мудрые» контракты и договоры.
В АЭФ, в нарушение всех мыслимых и немыслимых требований, вместо столяров-реставраторов и бригады плотников, положенных по циркуляру, можно запросто было увидеть «не особенно трудоспособных» мужчин и даже инвалида. Или обнаружить в отдельной (!?) графе, отдельных (!?) штатных расписаний – краснодеревщиков!? и специалистов резьбы по дереву!??
– Как же так возможно?
– Выяснилось, что когда некоторым начальникам было выгодно или нужно, то предоставлялись одни документы, а когда наоборот – совсем иные…
Конечно, мы ужаснулись «метастазам» безразличия, и нежелания отвечать за конечный результат, у отдельных…. которых я бы назвал словом «музеИсты».
Напоминаю: к сожалению, в музей, вновь назначенное начальство, даже знакомиться всегда приходило в самую последнюю очередь.
А когда начальство, по обыкновению, если и не держит тебя «в чёрном теле», но особых результатов не требует, и смотрит на тебя «сквозь пальцы» – у некоторых, из персонала, возникает «иллюзия вседозволенности», непотопляемости и «пофигизма».
– Это же прямой путь к разложению любой организации!
– Смесь не просто гремучая, она отрицательно-реактивная: особенно когда помножена на собственную, якобы, уникальность и незаменимость.
Когда же мы, в департаменте, стали всё глубже и глубже вникать в процесс реализации существующих юридических вопросов… началось глухое недовольство и ропот возмущений.
Дословно:
«Подумаешь! Да мы тут уже столько всяких начальников до вас повидали, переживём и вас, и тех, и этих. Ничего вы с нами не сделаете! И огороды наши при нас останутся! Нас даже Жилина переломить не смогла!»
(Жилина, Любовь Ивановна – начальник Управления культуры, спорта и молодёжной политики в администрации мэра города Братска И.П. Невмержицкого и А.К. Петрунько. По воспоминаниям современников, предпочитала исключительно авторитарный стиль руководства – прим. В. Скворцов)
– На больной мозоль наступил?
– Я думаю, многие братчане ещё помнят какие–то непонятные, нелепые домики, и сколоченные из подручного и бросового материала кособокие строения (шалащи, навесы, будочки непонятного значения) в лесу; а так же те кривые, безобразные наделы и огороды, которые уродливо возникли на территории АЭФ…. – надцать лет назад, чуть ли не со дня основания деревни…
«Чудесным образом» они, вдруг, оказались в «частной собственности», незаконно оформились и принадлежали руководству и ещё некоторым работникам музея: невероятный бред и нонсенс!
Представь себе такую картину, Вадим: я, начальник целого департамента культуры (подбоченясь, улыбается), после серьёзной встречи на квартире, где располагалась библиотека Сербского, везу на машине в АЭФ Великого русского писателя Валентина Григорьевича РАСПУТИНА и представительную делегацию поэтов, литераторов, критиков, директора музея-усадьбы Льва ТОЛСТОГО «Ясная поляна», а экскурсию высоким гостям провести некому, поскольку все занимаются личными делами: одни – рыбачат на лодках в море, а другие – окучивают собственные грядочки!?

Создатель эвенкийского сектора в музее Ангарская деревня – Геннадий Семёнович УТКИН
Диалог:
– Это кто там показывает посетителям «пятую точку»? – А это директор. – Директор?? – Да, у неё сегодня выходной….
Приходилось наводить порядок: строгим голосом спрашивать за нерадивость, проводить разъяснительную и воспитательную работу, устраивать субботники, распахивать участки, рекультивировать земли.
Недовольных было…. Почти все! (Смеётся)
– Растревожил улей?
Не секрет, что люди определённых профессий (особенно с годами) приобретают характерные черты, на которые повлияла их работа или специальность.
Меня никто не сможет переубедить, в том, что, например, археолог, непосредственно участвующий на раскопках, в поле, думает диаметрально противоположно реставратору, работающему в мастерской: вроде бы и задачи одинаковые – сохранить найденное или открытое для потомков, но как не похож их творческий путь.
Или какая огромная разница (если угодно – какая пропасть) лежит между художником, который трудится на предприятии, в подразделении промэстетики, и художником-иконописцем: один пишет лозунги и оформляет плакатную тематику, а второй создаёт чудотворный Образ непорочной Матери с младенцем на руках.
Казалось бы, всё очень близко, и ключевое слово одно на двоих – художник, а как разителен смысл и результат деятельности их обоих!
Ведь не секрет, что вместе и жить, и работать, и заниматься творчеством – легче.

– Конечно, легче! Коллективный труд – мощная движущая сила!
– По такому принципу существуют и досуговые учреждения, и библиотеки – они умеют радоваться успехам других.

Что нам в департаменте сразу бросилось в глаза? – это гигантская разобщённость людей в нашем музейном сообществе: говорю об этом совершенно ответственно. И полное безразличие к деятельности своих коллег: «до лампочки» одному филиалу – до другого: лишь бы меня не трогали, лишь бы меня не проверяли, лишь бы к моей экспозиции/моим экспонатам не было вопросов. Например: поставила я себе избушку «для житья колдуньи-ведуньи» в Ангарской деревне – и счастлива в одиночку, а остальное меня не интересует.
Только вдумайся, Вадим: домик-крохотулька и сарайка-сараюшка, где работал создатель уникального, потрясающего по значимости и подлинности эвенкийского сектора – Геннадий Семёнович УТКИН, ютился на каких-то задворках и оказался «вне закона», поскольку его мастерские и, т.н. кабинет, попали в зону ежегодной, обязательной противопожарной опашки и обустройства минерализованной полосы.

Геннадий Семёнович УТКИН – всё время в пути, всё время в поиске

Зато грядки/бочки/инвентарь садовый для личных нужд – никого не смущали, и плевать было этим «бахчеводам» на всё то, что человек, почти в одиночку(!) за свою долгую жизнь создавал и сохранял для будущих поколений.

                                                   Фрагмент эвенкийского стойбища

Ну, как тут нам было не возмущаться?
– Мне кажется, что слова тут не нужны. Эвенкийский сектор, его экспозиция в музее настолько впечатляет, что тут и комментировать нечего – надо идти и смотреть!

                                                     Охотничья ловушка

                                                             Жилище эвенков

                                                                   Предметы охоты

                                                                    Эвенкийский чум

– Чтобы понимать, откуда растут корни «проблемы безразличия», департамент старался вникнуть в суть профессиональных вопросов музея, и искренне хотел помочь.
Поэтому, мы обратили внимание ещё и на то, что отдельные музейщики, в силу специфически – «кропотливой» и, не всегда обоснованной, излишне тягучей, медлительной «размеренности» профессии, скажем так – не особенно активно двигались по жизни.
Мы, как начальство, стали задавать обоснованные вопросы о регламенте (т.е. сколько времени нужно описывать, например, археологическую находку: неделю, месяц, два, полгода или пять лет?), и стали спрашивать качество выполнения поставленных руководством задач – это моментально разбудило «негодование».

В ответ нам пытались диктовать условия и выкручивать руки.
Почти дословно: «Да вы без нас всё равно не обойдётесь, у вас некому будет работать, да за такую копеечную зарплату мы вообще должны из дома не выходить!» и т.д. и т.п.
Мы в Департаменте были уверены в острой необходимости коренных изменений, в поиске и привлечении дипломированных, и – главное, молодых специалистов в музей.
Я и сегодня убеждён: музей – это не нафталиновая лавка! Это не стародавний, ветхий старик, и «вековечный слой пыли» здесь не уместен. Без развития музей не привлекателен, и не интересен, он мёртв.
– Но, ведь когда готовится или планируется обновление, это прекрасно!
– Да, Вадим, но не все готовы воспринимать это с радостью: кто-то не верит в перемены, кто-то их откровенно не хочет, а кто-то им активно сопротивляется (особенно, повторяюсь, возрастные тётушки).
Нежелание меняться, «противление и противостояние» день ото дня становились всё ощутимее – на мою фамилию посыпались ругательства, и по инстанциям потекли многочисленные, похожие одна на другую, жалобы.
– И как удавалось апеллировать, защищаться?
– В моём департаменте «законность принятия решений и легитимность подписи Кравцова» контролировал молодой человек, оригинальный парень, с «музыкальной»» фамилией Альт – Эдуард Эдуардович, я во многом благодарен ему за безотказность в работе.

                                                        Елена Викторовна КЛИМОВА

Надо признать, что в юридическом отделе, в правовом управлении администрации всегда трудились толковые специалисты, (к примеру – Света Обожина, Света Кукуева), со многими девчатами у меня и по сей день сохранились хорошие отношения.
Но, самыми крепкими, самыми грамотными, самыми подкованными и самыми-самыми, для меня были и останутся две симпатичные молоденькие девушки – Елена Викторовна КЛИМОВА (в девичестве ГОЛЬЦВАРТ) и Альбина Юрьевна ПОСМИТНАЯ.

                                             Альбина Юрьевна ПОСМИТНАЯ

Лично я обращался к ним, исключительно в самых сложных для моего департамента ситуациях: когда вопросы касались областных органов управления, министерств и ведомств федерального уровня, Государственной Думы России, Правительства РФ, или Администрации Президента страны.
И уж если этот невероятный тандем высококлассных сотрудниц городской мэрии брался за дело, то выражаясь фигурально, они вцеплялись всеми зубами в «доказательную базу» с такой силой, и так намертво, что в положительном результате можно было даже не сомневаться.

Большущее спасибо этим невероятным ЮРИДИЧЕСКИМ ПРОФЕССИОНАЛАМ – я всегда буду вспоминать нашу совместную работу, именно в тот период, с особой благодарностью!

– Это та самая, Елена Гольцварт, что затем руководила городом?
– Именно она, и именно «та самая». И я говорю сейчас о ней именно как о юристе.
– Так ведь к ней, как сити-менеджеру, у братчан было столько претензий…
– Позвольте, что значит «было»? У меня самого и сегодня к ней есть масса вопросов, которые она не только не решила, но и загнала в тупик. А ещё и усугубила многие ситуации, как в городском хозяйстве в целом, так и конкретно в культуре.
Как не прискорбно это прозвучит, но год от года я всё больше и больше убеждаюсь, что самая незащищённая часть жизни человека – это социальная сфера – образование, медицина, пенсионное обслуживание, спорт и культура.
А самое сиротское существование, из всех вышеперечисленных, влачит, именно культура. Её чаще других критикуют (поскольку каждый первый в нашей стране знает, как нужно петь, играть, танцевать, рисовать, и т.д.), её обделяют, обижают, и, извини – обносят блюдом, за общим столом.
Заметь, само понятие, само слово «культура» ставят всегда в конце списка: как логическую точку. А ведь это совершенно неверный подход – должно быть с точностью до наоборот – ПЕРВОЙ должна стоять КУЛЬТУРА!
– Мне нечем тебе парировать.
– Ты знаешь, Вадим, удивительным образом, всё-таки, кресло или должность меняют человека, увы, не в лучшую сторону.
Вроде бы адекватные люди, и моя мама вместе с мамой Лены Гольцварт вместе работали; и в Иркутск мы с ней вместе ездили, когда Серебренников провалился на выборах мэра областного центра…
Что потом произошло, где они свернули не туда? – не пойму.
– Разве это для тебя новость?
– В общем-то, нет… но, ведь они все так хорошо начинают: прислушиваются, кивают, соглашаются, обещают, стараются что-то делать, содействовать…

Директор клуба жр Порожский Лариса Ануаровна ГАЛДУКЕВИЧ и Глава администрации Елена Викторовна ГОЛЬЦВАРТ. Приём работ

А потом, хрясь! И понеслось!
Первый бзик Лена Викторовна вытворила с пешеходным переходом, который существовал с самого начала основания города, от Драматического театра к магазину «Росинка». (К сведению: напоминаю, что Братск расчерчивали и проектировали, и строили молодые архитекторы из Москвы и Ленинграда).
Она его не просто закрыла/перекрыла, она его ликвидировала в чистом виде: взломали асфальт, перепахали-перекопали переход, и всё перегородили. Исключительно исходя из благих целей и «для удобства» жителей, чтобы они ходили вокруг и наматывали лишние километры перед тем, как попасть на спектакль в театр – у нас что, других проблем в Братске не было, что ли? А мой департамент, как шальной, носился с планами и чертежами, разметками и схемами, между ГАИ и Центральным округом, от Градостроительного комитета к БТИ, из приёмной мэра в КУМИ, и доказывал неверность принятого решения. Спустя три месяца (три, Вадим!) – мы победили.
Всё снова восстановили за бюджетные деньги. А в чём был смысл того безумства и траты времени размером в квартал?..
А автостанция? – ведь начала её курочить и уродовать именно Елена Викторовна, она же, в итоге, её и разбомбила.
А кто не помнит печаль с политическим внешним и внутренним кризисом в Братске? Когда весь мир вокруг грустно смеялся над ней и Климовым, которые затеяли не детскую войнушку на тему: у кого что шире, у кого что длиньше, и кто тут самый «главнистый из наиглавного»?

2014-й год – игра в консолидацию. Климова и Климов

Цепкая дружба и взаимопонимание читаются во взглядах обоих. Уже ГОЛЬЦВАРТ и Климов

А её иезуитские, по своей сути, увольнения и сокращения работников культуры?

– Ты про что? 
– Про то, как во время подготовки одного юбилея зама губернатора Серебренникова С.В. мне поступила информация о готовящейся обструкции выдающихся музыкантов и уникального коллектива «Братский сувенир», а ребята, кстати, были приглашены на этот вечер. (Ансамбль «Братский сувенир» – Лауреат Международных конкурсов и Победитель Всероссийского конкурса (обладатель Гран-При) – прим. Вадим Скворцов).

Я сообщил/позвонил/доложил/надавил где и как следует, и меня успокоили: всё будет в порядке, не переживайте, Игорь Анатольевич!

Спустя две недели – Лена Гольцварт в Иркутске, почётная гостья на именинах, а музыканты протягивают мне листок-уведомление о том, что «с завтрашнего дня их нет в природе». Уволили и музыкантов, и певицу Анечку Герасимову.
– Это что-то невероятное!
– Поясняю: этого коллектива на музыкальной и культурной карте Братска просто не стало.
И, наконец, позорнейший эпизод в культурной жизни города (кстати – согласованный с С. Серебренниковым) – кощунственные, по уровню цинизма, травля и увольнение Заслуженного работника культуры Российской Федерации, директора автономного Образцового учреждения культуры – Дворца Искусств и Детской школы искусств №1 Татьяны Григорьевны ГАЕВСКОЙ.
Сегодня известен и «заказчик» этого скотства. Мало того, что этот было мега-стратегической управленческой ошибкой Елены Гольцварт, но и навсегда останется несмываемым, позорным пятном на совести всех, причастных к этому факту. Или кто-то думает, что народ не помнит их фамилии? – напрасно надеется, очень даже помнит.

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ